Дитя греха

Джулия Джеймс

Дитя греха

ПРОЛОГ

— Мистер Петракис… — секретарша запнулась. — Извините за беспокойство, но…

Мужчина, сидящий за внушительным письменным столом красного дерева, недовольно сверкнул на нее темными глазами,

— Я же просил не отвлекать меня, мисс Картер! Ни при каких обстоятельствах! — убийственно-вежливо произнес он с легким акцентом.

— Понимаю, сэр, но… она сказала, что звонок срочный…

Алексис Петракис медленно выпрямился и пристально посмотрел на секретаршу.

— Передайте Нэтали Феручиа, что меня совершенно не интересуют ее дела, — бросил он с досадой и снова углубился в бумаги.

— Звонит миссис Уолтерс из департамента социального обслуживания населения — утверждает, что ей необходимо поговорить с вами. Это связано с Райанной Дэвьюс.

Мужчина долго смотрел на секретаршу ничего не выражающим взглядом, словно имя, которое она только что произнесла, было ему незнакомо, однако на его энергичном точеном лице застыло странное выражение.

— Передайте этой миссис, кем бы она там ни была, — четко произнес он, — что Райанна Дэвьюс меня абсолютно не интересует.

— Но она говорит, что речь идет о вашем сыне!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Приготовившись переходить улицу, Райанна ступила на «зебру». Моросил дождь, ветер теребил поднятый верх коляски, в которой сидел Ники. Райанна посмотрела по сторонам и толкнула коляску. В ту же секунду раздался рев мотора, пронзительный визг тормозов, и — удар, да такой силы, что ее отбросило на мостовую. Будто со стороны Райанна услышала отвратительный глухой звук падения своего тела.

Когда Райанна пришла в сознание, ей показалось, что она снова стоит на пешеходном переходе и на нее снова на бешеной скорости мчится автомобиль. Женщина вздрогнула, и резкое движение вызвало боль, пронзившую все тело. Но душевные муки, которые она испытывала, были гораздо сильнее.

Из ее груди вырвался дикий, безумный крик:

— Ники! Ники! Ники!

— Ваш мальчик в безопасности, — ласково сказала медсестра. — Он уцелел, даже не был ранен.

— Ники… Ники, где он? Где?

— За ним присмотрят, пока вам не станет лучше. А теперь попробуйте успокоиться и уснуть. Это сейчас просто необходимо. Хотите, я дам вам снотворное?

Райанна попыталась отрицательно помотать головой. Каждая минута бодрствования приносила ей страдание.

— Я не могу спать! Я должна найти Ники… они взяли его и не отдадут. Я знаю, что не отдадут… знаю. Знаю!

Страх сжимал горло Райанны, она едва могла говорить.

— Вы обязательно получите сына назад, — сказала медсестра. — Он взят под опеку только на время.

— Нет… та женщина… Она сказала, что я не в состоянии ухаживать за ребенком и ему так будет лучше… — она судорожно вцепилась в руку медсестры. — Я должна вернуть Ники. Он — мой сын!

— Я принесу успокоительное, — сказала медсестра и вышла.

О господи, почему? Ну почему социальному работнику приспичило снова явиться именно в тот день? Райанна, только что похоронившая отца, и сама была в ужасном состоянии — она приняла двойную дозу порошка от гриппа и лежала в постели, тяжело дыша, почти без сознания… Ники в это время сидел на полу в гостиной с тарелкой геркулесовой каши и спокойно смотрел мультики.

Райанна точно знала: женщина-соцработник давно невзлюбила ее — с того самого момента, когда впервые вошла в их обшарпанную квартирку. Она с порога безапелляционно заявила, что отец Райанны нуждается в госпитализации — умирающий человек не должен находиться рядом с маленьким ребенком, что самого Ники необходимо определить в детский сад, а его матери следует вернуться на работу.

Нервы Райанны не выдержали. Она сорвалась и накричала на соцработника, не сознавая того, что держит в руке нож для резки овощей, которым до этого чистила на кухне морковку. Когда женщина увидела нож, ее глаза вылезли из орбит. Она заявила Райанне, что та слишком агрессивна и, возможно, опасна для общества.

С того дня все покатилось по наклонной плоскости. Отец мучительно угасал, и Райанне в конечном счете пришлось отправить старика в больницу, где его жизнь оборвал инфаркт. В результате нервного напряжения, болезни, отчаянной попытки уберечь Ники от всего происходящего вокруг Райанна чувствовала себя хуже, чем когда-либо в течение предыдущих пяти суровых, тяжелых лет.