Человек в коричневом костюме

В конце концов, может, оно и к лучшему, что этот парень поедет со мной?.. Однако меня не покидает предчувствие, что я ввязываюсь в серьезную авантюру. И как раз тогда, когда мне казалось, что я обрел покой.

Незнакомец собрался уходить, но я его остановил:

– Неплохо было бы узнать, как зовут моего нового секретаря. – В моем голосе звучал сарказм.

Молодой человек подумал и заявил:

– Гарри Рейберн… По-моему, вполне подходящее имя.

Такая манера знакомиться показалась мне довольно своеобразной. Но все же я в третий раз сказал:

– Хорошо.

9

Анна продолжает свой рассказ

Героине совсем не подобает страдать морской болезнью. В романах чем страшнее качка, тем лучше героиня себя чувствует. Всем вокруг плохо, и лишь она гуляет по палубе, бросая вызов разбушевавшейся стихии и наслаждаясь штормом. С сожалением должна признать, что при первой же волне я побледнела и кинулась вниз, в трюм. Сердобольная горничная отнеслась ко мне очень сочувственно и угостила поджаренным хлебом и имбирным элем.

Три дня я стонала, не вылезая из каюты. Цель путешествия была забыта. Мне уже не хотелось разгадывать тайны. Я была уже не та Анна, которая в восторге примчалась домой из пароходной конторы.

Теперь я с улыбкой вспоминаю свое стремительное появление в гостиной. Миссис Флемминг сидела одна. Она повернула голову на звук моих шагов.

– Это вы, дорогая Анна? Я хочу с вами поговорить.

– Да-да, миссис Флемминг. – Я постаралась обуздать свое нетерпение.

– Мисс Эмери меня покидает. – (Речь шла о гувернантке.) – И поскольку вам так и не удалось подыскать себе место, я подумала… может быть, если вы захотите… вот было бы чудесно, если бы вы остались с нами!

Миссис Флемминг меня очень растрогала. Я прекрасно знала, что не нужна ей. Доброй женщиной двигало чисто христианское милосердие. Мне стало стыдно, что я мысленно критиковала ее. Вскочив со стула, я кинулась к миссис Флемминг и порывисто обняла ее.

– Вы такая милая! – воскликнула я от души. – Милая, чудная, прекрасная! И я вам так благодарна! Но все в порядке. В субботу я отправляюсь в Южную Африку.

Моя порывистость испугала добрую женщину. Она не привыкла к столь внезапному проявлению чувств. А мои слова напугали ее еще больше.

– В Южную Африку?! Анна, дорогая!.. Нам надо серьезно обдумать ваш неожиданный план.

Этого мне только не хватало!.. Я объяснила, что уже взяла билет и намерена устроиться в Южной Африке горничной. В тот момент мне больше ничего не пришло в голову. В Южной Африке, заявила я, огромный спрос на горничных. Я заверила миссис Флемминг, что вполне могу о себе позаботиться, и в конце концов, довольная тем, что меня удается сбыть с рук, она уступила. Расставаясь со мной, миссис Флемминг всучила мне конверт. Я обнаружила в нем пять новеньких, хрустящих пятифунтовых бумажек и записку: «Надеюсь, Вы не обидитесь и примете это. Любящая Вас миссис Флемминг». Она была очень хорошей, великодушной женщиной. Я не могла бы жить с ней под одной крышей, но это отнюдь не умаляет ее достоинств.

И вот с двадцатью пятью фунтами в кармане я отправилась по белу свету в погоне за приключениями.

На четвертый день горничная все же заставила меня выползти на палубу. До того я отказывалась, считая, что внизу, в трюме, мне скорее придет каюк. Но теперь горничная прельстила меня тем, что мы подплываем к Мадейре. Я воспряла духом. Может, мне удастся сойти с корабля и устроиться на берегу прислугой? Я бы все сейчас отдала, лишь бы оказаться на суше.

Закутавшись в одеяло и плед и едва держась на ногах, словно новорожденный котенок, я с трудом дотащилась с помощью горничной до шезлонга. Легла и закрыла глаза, проклиная свою жизнь. Помощник капитана, светловолосый молодой человек с круглым мальчишеским лицом, подошел и присел возле меня.

– Привет! Я вижу, мы себя очень жалеем, да?

– Да, – с ненавистью ответила я.

– Ничего, через пару дней вы себя не узнаете. В заливе нас порядком помотало, но теперь будет штиль. Давайте завтра поиграем… Знаете такую игру: метание колец в цель?

Я не ответила.

– Вам кажется, что вы никогда не поправитесь, правда? Но я видел людей в гораздо худшем состоянии, а через два дня они уже становились душой общества. С вами произойдет то же самое.

У меня не хватило агрессивности назвать его в глаза лжецом, но я постаралась выразить это взглядом. Он еще любезно поболтал минут пять и великодушно избавил меня от своего присутствия. Мимо взад и вперед ходили люди, парочки бодро совершали променад, детишки прыгали, молодежь смеялась. А рядом со мной возлежало несколько таких же бледных страдальцев, как и я.