Под каблуком у синего ботинка

Акакий не стал спорить, этого напористого мужика надо было как следует споить, чтобы выудить из него нечто важное. Быстро осушив еще стаканчик, Акакий снова вспомнил, зачем пришел:

– У меня очень важная миссия, и я должен…

– За важную миссию!! – торжественно возвестил хозяин и даже поднялся, держась за стенку.

Следующий тост был за здоровье фараона в египетской пирамиде, умершего бог знает когда и отчего. Потом… потом, кажется, пили за увеличение рождаемости синих китов и всерьез размышляли, как этому поспособствовать. Потом… Акакий Игоревич уже не мог вспомнить, за что еще необходимо было пить, но что-то очень серьезное. Бобов оказался на редкость сердечным и уважительным мужиком. Он так остро принял к сердцу важную миссию Акакия, что даже самолично вытолкал того за дверь.

– Иди, Акаша, у тебя сегодня еще с кем-то важный разговор, а у меня только полбутылки осталось, ты же, жмот, всего три принес.

– Сеня! Мы еще не выпили за тяжкий труд хлеборобов! – пытался остаться Акакий и крепко держался за косяк.

– Иди, я на себя взвалю эту ношу, – кряхтел Бобов, выпихивая друга.

– Сеня, ты не прав! Поделись ношей, ну хоть полстаканчика, – гнусавил Акакий, но товарищ был неумолим.

Взвинченный своей нужностью и алкоголем, Акакий уже входил в подъезд, когда узрел знакомый джип и в нем свою жену.

– Эт-то что значит?! – взревел он, подходя к машине. – Молодой ч-человек, я почему-то часто вас вижу со своей су… супругой! Клава! Скажи этому мальчишке, что я не позволю… Вон из машины! Оба!!

Жора испуганно таращился на пьяного Распузона и не знал, как на него реагировать. С одной стороны, он мог одним ударом решить все проблемы и мужичок позволил бы все, что угодно. Но с другой, мужик, вроде как, был где-то прав. Только зачем ему-то, Жоре, выскакивать из машины? Клавдия Сидоровна изумленно вытаращила глазки и по-девичьи кокетливо хихикнула.

– Жорик, ты представляешь, мой меня ревновать вздумал, хи-хи… Я, наверное, пойду, хорошо? Хи-хи…

Жора молча закивал и, едва Клавдия Сидоровна вывалилась из салона, рванул от странной парочки подальше.

Клавдия еле доперла ревнивого супруга до квартиры, Акакий все время кидался на соседские двери и пытался сагитировать народ на посадку голубых елей возле подъезда.

– Только не забудьте лопаты! – кричал он, отбрыкиваясь от Клавдии. – И носилки!!

– Еще раз вякнешь – и я тебе носилки обеспечу, – кончалось терпение у жены.

Дома Клавдия шмякнула супруга за кухонный стол и принялась разогревать ужин. Акакий же продолжал гневаться.

– Чтобы я этого мальчишку… Клава, плесни-ка мне водочки за увеличение зарплаты врачам и шахтерам, не жмись.

– Кака! Жуй борщ! У меня сегодня чудное настроение, не вздумай его испоганить, тебе же хуже будет, – честно предупредила супруга. – Смотри, не борщ, а сплошные витамины! Одна свеколка чего стоит!

– На хрен свеколку! Мне в стакан!

– Ну, как хочешь, я могу и в стакан, – пожала плечиками Клавдия Сидоровна и налила борща в стакан.

Акакий Игоревич оскорбленно откинулся на спинку стула и облил жену горьким презрением.

– Ты недалекая, глупая женщина, Кла… ва! П… Привыкла в чугунке свинь…ям… А меня… интеллигента… Да! Попрошу не смеяться! Интеллигентов… надо помыть… побрить… и уложить… в кроватку!

Клавдия только пожала плечами, засучила рукава и, перехватив супруга поперек талии, потащила в его любимую комнатку. Там уложила на дно ванны, точно мокрое белье, и принялась накручивать кран. Акакий с пьяной ухмылкой, прикрыв глаза, сложил руки на животе и, похоже, не понимал, где находится. Ледяная вода рванула из крана, и Акакий Игоревич, мигом протрезвев, взлетел соколом.

– Кла-а-а…!!!

– Лежать!!

– Есть! – покорно отрапортовал Акакий и принялся послушно синеть.

Вода уже добралась до его подбородка, и в грешную голову Распузона закралась неожиданная мысль – а не его ли жена была изувером-убийцей, который тщательно выкашивал работников клуба? Акакий уже тихонько выл и жалел, что не успел написать маме прощальное письмо, но сопротивляться Клавдии не отваживался. Присмотревшись к несчастному, Клавдия наконец прекратила пытку и ловко выдернула супруга из воды.

– Так, сеанс отрезвления прошел успешно, теперь скинь мокрую одежду… да и сандалии тоже снимай, ну а теперь не забудь растереться полотенцем. Ой, да не так, горе мое!

Она принялась так яростно тереть его махровым полотенцем, будто сдирала с него шкурку, как с молодой картошки.