Любовь без башни

— Не слушай никого, Василиса! — торжественно размахивал руками Таракашин. — Это… поставить нужно в трехлитровую банку. И тогда… через неделю у тебя распустится букет благоуханных роз!!!

И он вытянул нос, прикрыл глаза и замер, изображая, как этот букет будет благоухать.

— Таракашин, откуда розы-то возьмутся? — вздохнула Василиса. — Ты ж тополя наломал, горе мое… Ну это все же лучше, чем та твоя наливка, которую ты делаешь из прокисшего повидла, а потом даришь ни в чем не повинным людям… Люся, ты сегодня с этим кавалером сидишь, или с тобой Белкин сядет?

Белкин аккуратненько сидел в уголке, не выделяясь, былой говорливости в нем сегодня не наблюдалось.

— Василиса! Я хочу выпить за тебя! — подскочила Люся, решив сменить щекотливую тему. — Я вот никогда не говорила, а сегодня хочу сказать…

Но и сегодня ей сказать не удалось — едва Люся открыла рот, как в прихожей снова кто-то позвонил.

— Вася, у меня такое ощущение, что ты втайне от меня пригласила к себе весь город! — сверкнула на подругу глазами Люся.

И снова побежал открывать галантный Ленечка. Он, похоже, решил сегодня прочно ограждать именинницу от всех возможных неприятностей.

— Василиса Олеговна, там говорят, к вам…

И возле двери немедленно нарисовалась хитрющая физиономия Пашки.

— Мам, я чего, не вовремя? — спросил он, удивленно тараща глаза на заставленный стол.

— Па-а-а-шенька… Господа! Знакомьтесь, это мой сынок! — растерялась мать и, окончательно запутавшись, добавила: — Старшенький!!

У сынка мгновенно вытянулась физиономия:

— А еще и младшенький есть? Познакомить бы надо, как считаешь, а?

— Паша, сыночек… ну откуда младшенькому-то взяться, чего ты мелешь? — замахала на него руками Василиса. — Мы вот тут… ты присядешь? Может, поужинаешь, а?

— Да нет, мам, я на минутку, — решил было отвертеться Павел, но гости так просто его отпускать не собирались.

— Это что еще за минутки, а?! — разошлась соседушка Эльвира Арнольдовна.

Она не однажды слышала от Василисы, что Пашка работает в каких-то очень важных милицейских органах, пару раз даже его показывали по телевизору, а потому познакомиться с ним ей хотелось нестерпимо. И вот она выдалась — возможность! И Эльвира Арнольдовна упускать ее не собиралась — авось когда-нибудь знакомство и сгодится! От сумы и от тюрьмы…

— Что это еще за минуточка? — наседала она. — У матери день рождения, а сын, получается, и поздравить ее не хочет?! Когда вот я была молоденькая и работала в органах… Да! И не надо фыркать! Когда я была молоденькая и работала в органах…

Сын сегодня не переставал удивляться. Он с удивлением уставился на мать, потом посмотрел на Люсю и плюхнулся за стол.

— Погодите-ка… Так, значит… Ах, день рожде-е-е-ния… Ну давайте, наливайте, что ли… — развел он руками.

И в тот же миг перед ним оказалась наполненная стопка.

— Давай, Павел, за твою мать… — снова поднялась Люся. — Я вот столько лет ей хочу сказать, а у меня…

— Мы-то ведь, знаете, чего здесь-то, — наплевав на «тамаду», развернула к себе Павла Эльвира Арнольдовна. — Мы же Василисиного друга поминаем. Она вас с Игнатием успела познакомить или еще нет?

— С Игнатием? А зачем его поминать?.. А вы говорили — день рождения, нет? — насупился Павел. — Значит, с Игнатием… Ни с кем она меня не знакомила, не успела еще…

— Ну теперь-то уж и не познакомит, — мотнула головой соседка. — А жалко, такой человек был душевный, такой человек…

— А что такое случилось с этим душевным человеком? — насторожился Павел.

И Люся, и Василиса корчили Эльвире разные рожицы, чтобы она не раскрывала своего рта, но соседка теперь была, что называется, на току. Рядом с ней сидел молодой мужчина, у нее была интересная информация, и этот молодой мужчина буквально пожирал ее глазами! К тому же это не совсем нравилось Ленечке, она это успела заметить, а значит, стоило пощекотать ему нервы, пускай поревнует!

— Так что с ним стряслось? — пододвинулся ближе к даме Пашка.

— Ой, вы не поверите!! Он только-только начал дружить с вашей мамой и как-то вдруг сразу же скончался! Вот прямо так неудобно получилось, знаете ли…

— Скончался? — уставился на нее Пашка. — Когда? Где? Как это случилось? И еще — он сам скончался или ему помог кто?

Этого соседка еще не успела выяснить, поэтому повернулась к Василисе и зычно завопила: