Любовь без башни

После такого нагоняя, конечно же, у Василисы пропало всякое желание ехать впереди, она усадила себя рядом с Люсей.

— Ну поедем, чего уж теперь… гражданин водитель! А вот адресочек! Возьмите, пожалуйста, — пыталась она и с заднего сиденья доставать водителя.

Но тот вроде как будто ничего и не замечал, только изредка бросал мимолетные взгляды на похорошевшую Аню.

— Господин шофер, а нам не пора поворачивать? — нет-нет да и контролировала дорогу Вася.

Тогда Люся с силой толкала ее в бок, и поездка опять некоторое время ничем не омрачалась.

Когда машина остановилась возле светлой девятиэтажки, в салоне произошло некоторое движение.

— Пойдем мы с Люсей, — заявила Василиса.

— Но позвольте! — не мог согласиться Филипп. — А если там преступник?

— Мы тут же вызовем милицию!

— Люся, ну какая милиция? У нас же совершенно нет доказательной базы! — шипела Василиса. — Молодой человек, если вам так хочется, то вы, конечно… несомненно, вы можете идти вместе со мной. Люся! Ну куда ты прешься? Ну оставайся уже с Аней! Анечка, позови ее — Люся-Люся-Люся!

Пошли Филипп и Василиса. Просто потому, что ни Аня, ни Люся не стали с ними спорить. А вообще беседу вела только Василиса, Ясин стоял так — больше для порядка.

Мать Ленечки была хоть и в солидном возрасте, но красоту имела необыкновенную. К тому же держалась женщина очень прямо, достойно, гордо, и подойти к ней было не просто. Но хоть Вася и боялась говорить с родными о пропавших родственниках, но начала уверенно — сказывался опыт.

— Вы Камушкина Любовь Степановна? — вежливой улыбкой одарила она хозяйку дома.

Женщина на улыбку не купилась, а внимательно рассмотрела гостей и сухо подтвердила:

— Да, это я.

— Очень хорошо, так, значит, это к вам уехал ваш сын Леонид Эдуардович?

Женщина некоторое время молчала, потом распахнула двери:

— Заходите.

Василиса вошла, а следом за ней уверенно прошел Филипп.

— Чай? Кофе? — спросила хозяйка скорее для вежливости.

— Спасибо, мы на минутку.

— Хорошо… так вы… хотите узнать, приезжал ли ко мне Леонид? Нет, я уже давно его не видела… он… он приезжал ко мне в последний раз в Новый год.

— М-да… а ему от вас пришла телеграмма, вы уж простите, но там было написано, что вы себя неважно чувствуете, просите приехать… — осторожно произнесла Василиса.

— Женщина, запомните, даже если я буду умирать, я не стану звать к своей постели Леонида. Он не тот человек, которого бы мне хотелось видеть в последнюю минуту.

— Но… он же ваш сын!! — не удержалась Василиса.

— И что? Не все сыновья получаются прекрасными, бывает и брак, — надменно вздернула бровь красавица.

— Ага, вот оно что… — качнула головой Василиса. — Брак — это, конечно, случается… но у вас есть целая жизнь, чтобы этот брак исправить. Себя вы, вероятно, считаете идеальной, да?

Женщина едва заметно усмехнулась:

— Конечно. Это же очевидно.

— Почему? У вас слишком тонкий нос и внизу — ну, как у Бабы-яги, — распахнула наивные глаза Василиса. — У вас очень волосатые ноги, даже через домашние чулки видно, у вас…

— Немедленно вон!!! — рявкнула женщина, задыхаясь от гнева.

— Вот! И еще у вас отвратительный голос! — успела крикнуть ей Василиса, сбегая вниз по ступенькам.

— Ну как? Что узнали? — с интересом уставились на Васю и Ясина Аня и Люся.

— Больше меня с этой дамой не посылайте, — буркнул Ясин. — Она мне засыпала всю операцию. Она… она наорала на потерпевшую! И мы так и не успели разглядеть, был ли там Ленечка.

— Ну уж! — задиристо вздернула голову Василиса. — Я там столько наговорила, что мог бы и рассмотреть!

— Все, что я рассмотрел, — это ваши красивые лица, — бесстрастно произнес Филипп.

Василиса уселась на заднее сиденье, и машина тронулась.

— Представляете, она говорила, что не хочет даже, чтобы Ленечка стоял у ее гроба! — жаловалась Василиса. — Потому что он, видите ли, брак! Бракованный!

— Про гроб там ничего не было сказано, — уточнил Филипп. — Говорилось только про последнюю минуту жизни.

— Аня, ну и как ты с ним будешь жить? — с жалостью посмотрела на соседку Василиса. — Это ж такой нудный тип. Ясин!!! Ведь нет никакой разницы — гроб или конец жизни. Главное — сына назвала браком, ясно?!!

Ясин повернулся назад и спокойно проговорил:

— Я понял. Но сказано было все равно про постель перед смертью.