Пора по бабам

В полном молчании Распузоны поднимались домой – Акакий решил наказать супругу безмолвием, а та была ему сказочно признательна, что не тревожит ее больную голову пустой болтовней.

– Наконец-то! – раздался хоровой крик, когда Акакий включил в прихожей свет. – Заявились!

– Я бы даже сказал – нарисовались, хрен сотрешь! – блеснул прибауткой Петр Антонович.

Клавдия обреченно застонала. В комнате чинно восседали Катерина Михайловна, Петр Антонович и Ирина. Вероятно, сидели они долго, потому что накинулись на вошедших, как собаки на кота.

– И где, я вас спрашиваю, моя дочь? – спрашивала Ирина, красиво выставляя вперед то правую, то левую ногу.

– А мы вот тоже интересуемся! – трясла щечками Катерина Михайловна. – Мы даже не подозревали, какого масштаба несчастье случилось у нас в семье! Не-ет, с вами просто невозможно помолодеть! И хочется скинуть на год-другой морщин, так разве нам кто позволит? Петр Антонович! Чего ж ты молчишь, как Герасим прямо? Я говорю, разве нам кто позволит?!

Петр Антонович в данный момент знакомился с недрами холодильника, поэтому не слишком вникал в дамское кудахтанье. Да к тому же свой орган речи он основательно набил колбасой, поэтому женщинам приходилось нападать дуэтом.

– Я вторично интересуюсь, где моя дочь? – не уставала менять позы Ирина.

– У любовника, – устало ответила Клавдия. – Она же тебе сама звонила – подробно рассказала, как ей замечательно. Так надо было у нее и поинтересоваться, на какой такой даче ей так распрекрасно.

Ирина мгновенно вспомнила, что Лиля все-таки сама изволила потеряться, угасла и уже извинительным тоном пояснила:

– Клавочка, ты ж понимаешь, я ничего не имею против, пусть девочка отдыхает, но ты сказала!.. И потом, я даже отменила сегодняшнее свидание!

– Нет, простите, что значит – девочка отдыхает? – возмутилась Катерина Михайловна. – Она там где-то будет, с позволенья сказать, отдыхать, а мы здесь с ума все сходить…

– Мамаша, не все, а только избранные особы. И потом, их никто из поликлиники не гнал, надо было сходить с ума под наблюдением врачей, – напыщенно поправила Клавдия. – И вообще у меня есть предложение…

– Мы согласны! – тут же подскочила свекровушка. – А и в самом деле! Чего нам – молодым. Клавочка, ты придумала великолепно – давайте отправим мужчин в гастроном, закажем себе бутылочку дорогого вина…

У Клавдии задергалось веко.

– Мамаша!

– А и действительно! – не умолкала старушка. – Разве нас одной-то уговоришь! Две! Непременно две! Петр Антонович!! Ты там провалился куда, что ли?! Акаша, детка! Накинь курточку и сбегай в магазин, Клавочка скажет, что надо прикупить. Только мне обязательно сыра «Пармезан», страшно люблю, как он называется, напоминает нашу фамилию, а еще… еще палочку копченой колбаски!

Акакия не надо было долго упрашивать. Он уже изначально к этому стремился, поэтому в курточку облачился, как солдат-срочник, за сорок пять секунд. Однако, пока вытягивал Петра Антоновича из холодильника, Клавдия успела прийти в себя от наскока старушки и властно осадила:

– Акакий! Раздеться и в кровать! Ирина, до свидания, тебя ждет молодой сердцеед. Наверняка он тебя не нашел сегодня в больнице и решил, что ты уже у патологоанатома. Ступай, успокой Женю.

– Макса! – обиженно поправила Ирина.

– Ну, хорошо, можешь Макса, – разрешила Клавдия и уставилась на свекровушку. – А вам, милая мамаша, я приготовила целую наволочку шерстяных клубков, будем проходить курсы вязания носков. Носки – очень замечательное средство для кожи. В них пятки не сохнут. А я… Я сейчас в ванную и… думать, думать, думать…

Акакий все еще надеялся, что Клавдию сломят решительные дамы, что в магазин бежать придется и что вечер не окончательно погиб. Поэтому он таился за шкафом, курточку не снимал, а старательно скрывался от зоркого ока жены. Но в прихожей его сшибла с ног Ирина, которая торопилась успокоить своего молодого бойфренда.

– Кого вы здесь вынюхиваете, Акакий Игоревич? – вздернула она брови и тут же завопила в комнату. – Клавочка!! У тебя тут Акакий куда-то намылился! Его выпускать?

Акакий оскорбленно дернулся и демонстративно скинул верхнюю одежду. Можно подумать, он какой-то гулящий кот! Можно подумать, он сам не может выпуститься, если ему приспичит! Да он просто и не хочет никуда идти! Он просто вот так хочет… как там Клавдия сказала? Ах да! Он просто хочет вот так раздеться и в кровать!