Пассажир из Франкфурта

– Да, она путешествовала под этим именем. Мы называем ее Мэри-Энн.

– А можно узнать, кто она такая?

– В своей профессии она одна из лучших.

– А что у нее за профессия? Она наша или не наша, если вы понимаете, кто такие «не наши»? Должен вам сказать, лично я на этот вопрос ответить затрудняюсь.

– Да, вопрос непростой, не правда ли? Как быть с китайцами, русскими и этой чудной компанией, которая организует студенческие беспорядки, а новая мафия, а эти странные ребята в Южной Америке? А это милое гнездышко финансистов, у которых непонятно что на уме? Да, разобраться нелегко.

– Мэри-Энн… – повторил сэр Стэффорд Най. – Довольно необычное имя, если на самом деле ее зовут Дафной Теодофанос.

– Ее мать гречанка, отец англичанин, а дед австрийский подданный.

– А что бы произошло, если бы я… ну, скажем, не одолжил ей некий предмет одежды?

– Ее могли бы убить.

– Да что вы, не может быть!

– Нас беспокоил аэропорт Хитроу. Там последнее время происходят странные вещи, которым мы пока не можем найти объяснения. Если бы самолет летел через Женеву, как было запланировано, все было бы в порядке, мы обо всем заранее позаботились, но, когда маршрут изменился, тут уже не оставалось времени, чтобы что-то предпринять, да к тому же в наши дни не всегда знаешь, кто есть кто. Все ведут двойную игру, а то и тройную или четверную.

– Вы меня встревожили, – сказал сэр Стэффорд Най. – Но ведь с ней же все в порядке, не так ли? Вы ведь на это намекаете?

– Надеюсь, что с ней все в порядке. У нас нет сведений об обратном.

– Если вам это может помочь, то сегодня утром, пока я беседовал со своими приятелями в Уайтхолле, сюда приходил какой-то мужчина. Он сказал прислуге, будто я звонил в чистку, и забрал костюм, который был на мне вчера, и еще один. Может быть, ему просто понравился этот второй костюм, или, возможно, он коллекционирует одежду разных джентльменов, недавно вернувшихся из-за границы, или… у вас есть еще варианты?

– Вероятно, этот человек что-то искал.

– Вот именно: кто-то что-то искал. Все вещи целы и на своих местах, но не в том положении, в каком вчера я их оставил. Ну ладно, он что-то искал, но что именно?

– Если бы знать, – медленно произнес Хоршем. – Что-то где-то происходит, что-то все время вылезает, как из плохо упакованного свертка, то в одном месте, то в другом. То кажется, что все события происходят на бейрутском фестивале, и тут же что-то проклевывается на какой-нибудь латиноамериканской ферме, а потом обнаруживается ниточка, ведущая в США. В разных местах творится что-то опасное, и за всем этим проглядывается некая цель – то ли политическая, то ли совсем иного характера. Возможно, деньги, – добавил он. – Вы ведь знаете мистера Робинсона? Или, скорее, мистер Робинсон знает вас; по-моему, он так сказал.

– Робинсон? – задумчиво произнес сэр Стэффорд Най. – Славная английская фамилия. – Он взглянул на Хоршема. – Крупный, с желтым лицом, толстый, занимается финансами? Он что, тоже на стороне ангелов, вы на это намекаете?

– Не знаю, как насчет ангелов, – ответил Генри Хоршем, – но в этой стране он не раз вытаскивал нас из затруднительных положений. Такие люди, как мистер Четвинд, не очень-то любят с ним сотрудничать – наверное, считают его услуги слишком дорогими. Он скуповат, этот мистер Четвинд. Большой мастер наживать врагов там, где не следует.

– Как говорится, «бедный, но честный», – задумчиво произнес сэр Стэффорд Най. – Вы бы, наверное, перефразировали мои слова и сказали о мистере Робинсоне «дорогой, но честный». Или «честный, но дорогой». – Он вздохнул. – Жаль, что вы не можете рассказать мне, что все это значит. – Он с надеждой посмотрел на Генри Хоршема, но тот покачал головой:

– Никто из нас точно не знает.

– Что же такое рассчитывали у меня найти, если кому-то понадобилось явиться ко мне в дом и все там перерыть?

– Откровенно говоря, сэр Стэффорд, я понятия не имею.

– Что ж, очень жаль, поскольку я тоже.

– Значит, по-вашему, у вас нечего искать. Может быть, вас попросили что-нибудь кому-то передать? Или спрятать у себя?

– Ничего подобного. Если вы имеете в виду Мэри-Энн, то она только сказала, что хочет спасти свою жизнь, и больше ничего.

– Если вечером в газетах не появится некое сообщение, можете считать, что действительно спасли ей жизнь.

– Похоже на конец главы, не так ли? Жаль. А меня все больше разбирает любопытство. Я очень хочу знать, что произойдет дальше. Кажется, вы все настроены весьма пессимистично.