66  

– Как же, хорошо помню, – закивал профессор. – Я там подобрал однажды великолепный черепок из Нузу.[118] Это поразительно! Так далеко к югу, кто бы мог подумать?

Но Ричард устоял против археологического соблазна и продолжил свой рассказ:

– Она мне такого наговорила! Что будто бы она пошла мыть голову, а ее усыпили хлороформом, похитили, привезли в Мандали и заперли, а она среди ночи сбежала. Совершенно невероятная чушь, в жизни ничего подобного не слышал.

Профессор Понсфут Джонс скорбно покачал головой.

– Да, сугубо маловероятно. Страна мирная, за порядком смотрят. Безопасность полнейшая.

– Вот именно. По-видимому, она все это сочинила. Я оттого и спросил, не было ли у нее чего-то с нервами. Знаете, есть такие истерички, которые вечно что-то придумывают: то священник в них влюбился, то врач к ним приставал. Еще не оберемся с ней хлопот.

– Ничего. Отдохнет – успокоится, – с оптимизмом предрек профессор Понсфут Джонс. – А где она сейчас?

– Я оставил ее в доме помыться и привести себя в порядок. – Ричард недоуменно добавил: – У нее нет при себе никаких вещей.

– Да? Вот это неудобно. Как вы думаете, может быть, она рассчитывает, что я одолжу ей пижаму? У меня осталось всего две, из них одна совсем порвалась.

– Как-нибудь она обойдется, пока не прибудет грузовик с багажом. Честно сказать, я просто не понимаю, что она там делала, одна на пустынной дороге?

– Теперешние барышни – удивительный народ, – вздохнул профессор. – Где только не появляются. Мешают работать. Уж кажется, здесь такой отдаленный угол, можно не опасаться гостей, – ан нет, автомобили и публика сваливаются на голову, когда совсем не до них. Смотрите-ка, работы остановились, должно быть, время обедать. Нам с вами лучше пойти в здание.

2

Трепещущая Виктория увидела совсем не того профессора Понсфута Джонса, каким его себе представляла. Он оказался небольшого роста, с брюшком, голова спереди до макушки лысая, а взгляд живой и веселый. К величайшему изумлению Виктории, он протянул ей навстречу руки.

– Ну, ну, Венеция, – то есть Виктория, я хочу сказать, – какой сюрприз! Почему-то мне взбрело в голову, что тебя надо ждать в будущем месяце. Но все равно я рад тебя видеть. Очень рад. Как поживает Эмерсон? Как его астма, надеюсь, лучше?

Виктория успела чуть-чуть опомниться и пролепетала, что с астмой все в порядке.

– Зря он так кутает горло, – убежденно сказал профессор Понсфут Джонс. – Это большая ошибка. Я ему говорил. Вообще ученые академического склада, которые всю жизнь топчутся при университетах, слишком много внимания уделяют собственному здоровью. Не стоит о нем думать. И будешь всегда здоров. Ну, хорошо, ты пока поживи тут, акклиматизируйся. Моя жена приедет через неделю – или через две? – она неважно себя чувствовала последнее время. Надо будет поискать ее письмо. Ричард мне сказал, что твой багаж еще не прибыл. Придется тебе как-то выходить из положения. Я не смогу отправить грузовик раньше чем через неделю.

– Ничего не поделаешь, – ответила Виктория. – Значит, как-нибудь обойдусь.

Профессор Понсфут Джонс весело хихикнул.

– Мы с Ричардом мало что тебе сможем предложить. Зубную щетку – это пожалуйста. В экспедиционных запасах масса зубных щеток. Есть вата, если тебе нужно, и… да, тальк, и… ну, носки, носовые платки. А так, боюсь, больше ничего.

– Не беда, устроюсь. – Виктория радостно улыбнулась.

– Имей в виду, кладбище пока не попалось. Откопали прекрасную стену. И в дальних раскопах массу черепков, можно будет, наверно, подобрать кое-что для склейки. Словом, работа тебе найдется. Я забыл, ты фотографируешь?

– Немного, – осторожно отозвалась Виктория, радуясь, что зашла речь о предмете, которым она худо-бедно все-таки владеет.

– Вот прекрасно. И проявлять умеешь? Я на старинный лад еще пользуюсь пластинками. Темный чулан у нас оборудован примитивно. Вы, молодежь, привыкли к современному оборудованию, работать с устаревшей техникой вам не нравится.

– Мне нравится, – сказала Виктория.

Из экспедиционных запасов она раздобыла себе зубную щетку, тюбик пасты, губку и тальк.

В голове у нее был полный сумбур, подошло время все обдумать и внести ясность. Ее тут явно принимают за другую девушку, по имени Венеция, а по фамилии – бог весть, которая должна присоединиться к экспедиции позже, она, говорят они, антрополог. А Виктория даже вообще не знает толком, что это такое – антрополог. Надо будет посмотреть в словаре, если у них тут есть. Эта девушка приедет самое раннее через неделю. И, значит, так: предстоящую неделю, пока не будет машины в Багдад, Виктория сможет прожить здесь в качестве этой самой Венеции, поддерживая профессора Понсфута Джонса в его заблуждении. Профессор ее не беспокоил, он явно представлял себе действительность довольно смутно, его можно было не опасаться. Опасения внушал Ричард Бейкер. Уж очень он внимательно к ней приглядывался, с ним надо все время быть начеку, иначе он ее в два счета разоблачит. По счастью, ей довелось поработать какое-то время секретарем-машинисткой в лондонском Институте археологии, она запомнила некоторые слова и выражения, и они теперь придутся как раз кстати. Только бы, боже упаси, не ляпнуть что-нибудь невпопад. Впрочем, мужчины вообще так свысока относятся к женщинам, что если даже и сделаешь ошибку, это будет воспринято не с подозрением, а скорее со злорадством, как лишнее доказательство женской непроходимой безмозглости.

  66  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×