Но, поворачиваясь, она заметила злорадный блеск в глазах Катерины и немедленно насторожилась. Чего это Катерина радуется? В чем дело?
– Ты чем это так довольна? – спросила она.
– Скоро узнаешь, – ответила Катерина, не пряча злобы. – Воображаешь, что ты такая умная. – Она презрительно фыркнула. – Что от тебя зависит все. Дура ты, вот что.
Виктория одним прыжком подскочила к ней. Вцепилась ей в плечо.
– Говори, что ты знаешь, отвратительная девчонка!
– Больно, отпусти!
– Отвечай, тебе говорят!
И тут постучали в дверь. Сначала два раза, потом пауза, и еще один раз.
– Ну, вот теперь узнаешь! – крикнула Катерина. Дверь открылась, вошел какой-то верзила в форме международной полиции, сразу же запер за собой дверь, а ключ вынул. И подошел к Катерине.
– Быстро, – распорядился он.
Вынув из кармана веревку, он при полном Катеринином сотрудничестве ловко прикрутил ее к стулу. А потом достал шарф и обвязал ей нижнюю часть лица. Отступив на шаг, он удовлетворенно кивнул:
– Так. Сойдет.
Теперь он обернулся к Виктории. Она увидела у него в руке тяжелую дубинку. И мгновенно поняла, что они на самом деле задумали. Они вовсе и не собирались выпустить ее на конференцию в роли Анны Шееле. Зачем рисковать? Викторию в Багдаде знают. Нет, план у них с самого начала был другой: в последнюю минуту Анна Шееле подвергнется нападению и будет убита, притом таким образом, что лица не узнать… И останутся только документы, искусно сфабрикованные ими, которые она якобы привезла.
Виктория рванулась к окну – и отчаянно закричала. Верзила, ухмыляясь, шел на нее.
Затем произошло сразу несколько событий: зазвенело разбитое стекло – сильный толчок сбил ее с ног – она ударилась об пол головой – в глазах потемнело, завихрились звезды – и из темноты успокоительно прозвучала английская речь:
– Не очень расшиблись, мисс?
Виктория пробормотала что-то невнятное.
– Что она говорит? – спросил второй голос. Первый человек почесал голову.
– Говорит, лучше быть рабом в Небесах, чем царем в Аду,[135] – недоуменно повторил он.
– Это цитата, – сказал второй. – Но не совсем правильная.
– Нет, это правильно, – возразила Виктория и потеряла сознание.
7
Зазвонил телефон, Дэйкин снял трубку. Мужской голос сказал:
– Операция «Виктория» успешно завершена.
– Хорошо, – сказал Дэйкин.
– Мы взяли Катерину Серакис и медика. Второй выбросился с балкона. Разбился насмерть.
– Девушка не пострадала?
– Потеряла сознание, но она в порядке.
– О настоящей А. Ш. никаких вестей?
– Никаких.
Дэйкин положил трубку.
И то хорошо, что хотя бы Виктория в безопасности. Анны же, думал он, вернее всего, нет в живых… Настояла на том, чтобы действовать в одиночку. И ничего не говорила, только – буду в Багдаде девятнадцатого, и все. Но вот сегодня уже девятнадцатое, однако Анна Шееле не приехала. Возможно, она была права, что не доверилась государственным службам, трудно сказать. Утечки были. И предательство было. Но, по-видимому, ее собственное чутье тоже подвело…
А без Анны Шееле нет и неопровержимых свидетельств.
Вошел слуга и подал листок, на котором было написано: «Мистер Ричард Бейкер и миссис Понсфут Джонс».
– Никого сейчас не могу принять, – сказал Дэйкин. – Ответьте, что очень сожалею, но я занят.
Слуга ушел, но вскоре вернулся. И протянул Дэйкину письмо. Дэйкин разорвал конверт и прочел:
«Мне нужно Вас видеть в связи с Генри Кармайклом.
Р. Б.»
– Пригласите, – сказал Дэйкин.
В комнату вошли Ричард Бейкер и миссис Понсфут Джонс. Ричард Бейкер сказал:
– Не буду занимать ваше время, но я учился в школе вместе с человеком, которого звали Генри Кармайкл. Потом мы на годы потеряли друг друга из виду, но недавно, когда я приехал в Басру, я его встретил в консульской приемной. Он был одет арабом, и, никак не показав внешне, что узнал меня, он сумел мне кое-что сообщить. Вас это интересует?
– Очень, – ответил Дэйкин.
– Кармайкл дал мне понять, что ему угрожает опасность. Это вскоре подтвердилось. На него напал человек с револьвером, и я этот револьвер у него из рук вышиб. Кармайкл убежал, но успел, убегая, сунуть мне что-то в карман, правда, я обнаружил это позже. Мне показалось, что ко мне попала просто ненужная бумажка, обыкновенная записка, рекомендация какого-то Ахмеда Мохаммеда. Но я полагал, что для Кармайкла она представляла ценность. Поскольку никаких указаний он мне не дал, я решил сохранить ее, пока он за ней не явится. Однако недавно я узнал от Виктории Джонс, что Кармайкл погиб. А из других ее замечаний я заключил, что человек, которому следует передать эту записку, – вы.