Сокровище старой девы

Гутя бессовестно влезла впереди сестры и принялась диктовать кассиру вовсе не то, что хотелось Аллочке. Она взяла три банки тушенки, сгущенку, парочку хороших рыбных консервов, здоровенных красных яблок и даже два килограмма ливерной колбасы, которая почему-то здесь продавалась по цене сервелата.

– Гуть, ты чего? – таращилась на нее Аллочка. – Ты будешь нас кормить ливером? Совсем, что ли?

– Не знаю, – пожала плечами Гутя, сунула сестре деньги и добавила: – Вот тебе сто рублей и ни в чем себе не отказывай.

Через пять минут она уже сидела рядом со старушкой и мучилась стыдом, не зная, как предложить ей помощь. А в том, что пожилая женщина в этом нуждалась, Гутя не сомневалась ни минуты.

– А можно я вашего Мячика угощу? – наконец решилась она.

У старушки глубоко в глазах зажглись искорки.

– Так отчего же нельзя? Конечно можно! Вы его не бойтесь, он не укусит, а тявкает от страха. Маленький он, боится, что меня или его обидят…

Гутя достала из пакета кусок ливерной колбасы и протянула псу.

Тот мгновенно отвернул морду, но глаз от вожделенного лакомства отвести не мог – так и косился.

– Батюшки! А какой благородный-то! – не удержалась от смеха Гутя. – Вот у меня дома кот, Матвеем зовут, так он такой же точно – из чужих рук колбасу взять ему совестно, а ужасно хочется. Вы сами его покормите.

Старушка взяла кусок колбасы и протянула на ладошке. Песик мигом проглотил ливер и теперь уже выжидающе уставился на Гутю, дескать, доставай все два килограмма, я же носом чую, что у тебя этого добра…

– Вы так на мою бабушку похожи… – бесстыже врала Гутя, боясь взглянуть старушке в глаза. – Возьмите этот пакет, пожалуйста, как будто я своей бабушке гостинцы передала…

Старушка с достоинством помолчала, потом все же пакет взяла.

– Там и для Мячика гостинцы, – пояснила Гутя.

– А он тоже на вашу бабушку похож? – лукаво прищурилась старушка. – Спасибо вам. Мы вообще-то, с Мячиком не нуждаемся, но… иногда не умеем правильно деньги распределять. Сразу все истратим, а потом… А вы почему здесь сидите? Приехали к кому-то? Если дома никого нет, мы вас с Мячиком можем к себе пригласить, дождетесь.

Гутя замялась.

– Понимаете… мне тут один человек… Вы не знаете, здесь проживал Зеваев Геннадий Архипович?

– Зеваев? В нашем подъезде? Вроде не проживал такой… – задумалась старушка. – Я ведь в этом доме уже тридцать семь лет живу. И жильцы у нас тут не один год живут, все друг друга знаем, среди них нет Зеваевых. И Геннадиев не было, это точно. Правда, у нас тут в тридцать шестой Альбина Олеговна жила с мужем, потом они переехали в деревню, а комнату молдаванам сдают. Он не молдаванин?

– Н-нет, русский.

Песик тявкнул и сунулся мордочкой в пакет.

– Да, вот еще Мячик подсказывает, в двадцать четвертой у нас молодые жили – Ольга Анциферова с мужем.

– Это Лялечка? – догадалась Гутя.

– Ну, можно и так. Спортсмен он у нее, к матери они переехали, в Петербург. Но мужа у Ольги Сашей звали. А вот в двадцать восьмой… точно-точно, рядом в двадцать восьмой семья проживала. Странная какая-то семья и квартира у них странная…

Гутя боялась спугнуть старушку и сидела, точно в рот воды набрала.

– Приехали они месяца три назад, муж – высокий, интеллигентный, в очках темных, при шляпе, жена – такая худенькая, замотанная, вечно с авоськами бегала и девочка лет девяти. Не успели со всеми перезнакомиться, как снова взяли, собрались и уехали. И самое интересное – в их квартиру больше никто не заселяется. То ли навсегда уехали, то ли на время. Только их уже больше месяца нет. А сейчас ведь знаете, какое время – люди каждую копеечку берегут. Разве ж можно, чтобы такие площади да просто так стояли? А они и не сдают никому, и не продают, потому что покупатели не ходят, не смотрят, и сами не проживают.

– Ну, может быть, у них долгая командировка… – предположила Гутя.

– Может быть, – согласилась старушка. – Только недели две назад Лида Старостина, она как раз под ними проживает, вызвала сантехников – потолок у нее протекать стал. Надо наверх подняться, а в двадцать восьмой нет никого. Ну, слесарям не больно надо в положение Старостиной входить, они воду перекрыли и ушли со спокойной совестью, а мы-то без воды остались. Так почти неделю сидели. Потом снова этих слесарей позвали, всю подъездную общественность привлекли и двери вскрыли. Конечно, противозаконно поступили, но ведь и нас понять можно. И что самое удивительное – зашли, а в квартире одни обои. Ни мебели, ни штор, ничего! А вы говорите – командировка.