Сокровище старой девы

Аллочка как-то заегозила на стуле, а потом догадалась возмутиться:

– И с чего это я должна болтать что-то лишнее?! Ну чего я такого могла сболтнуть? Разве что проговорилась, что уже пахнет весной… Или про то, что небеса такие синие, а солнышко греет совсем по-весеннему?

– А может быть, про то, что ты хозяйка Гутиной квартиры? – невинно предположил Фома. – Или, что у тебя богатое наследство?

Аллочка поперхнулась:

– Это тебе Геннадий проболтался, да? – сначала набычилась она, потом спохватилась, что этого говорить не стоило, вальяжно развалилась, небрежно запустила пятерню в прическу и промямлила: – Ну было что-то такое… право, я не помню в точности… А чего ты опять прицепился-то?

– А того! – резко оборвал ее Фома. – Сдается мне, что женишок ваш, Февралина Власовна, был самый примитивный альфонс! А если точнее – брачный аферист.

Все переглянулись. Мысль была свежая, но не слишком приятная. Особенно неприятна она была для Аллочки.

– Вот ты, Фома, специально родился, чтобы мне настроение портить, – забубнила она. – Ну зачем я какому-то брачному аферисту, ты подумал? Что с меня взять, кроме моего огромного, доброго сердца? Мне даже кредит никто не даст, потому что нигде не работаю!

– Вот и я все время про это думал, – качнул тапкой Фома. – Вроде ваших женщин послушаю – все сходится, только ты, Аллочка, из общей картины выпадаешь. Однако если учесть силу твоей фантазии…

Гутя не выдержала.

– Ну-ка, признавайся давай, что ты ему по себя наговорила? Только не ври, сразу предупреждаю! – рявкнула она.

Ну как же не хотелось Аллочке что-то там такое вспоминать! Да еще и признаваться в этом. И потом – разве она упомнит все, что лопотала на каждом свидании!

– Ну… говорила, что родители ждут не дождутся, когда я выйду замуж, – медленно начала она. – Я у них младшенькая, и они меня больше всех любят. Еще говорила, что… что они сразу переедут жить к Гуте, а мне оставят дом… или особняк, ну что-то там оставят. Потом еще… ну что папа у меня генерал, это вы уже знаете, потом… А между прочим! Между прочим, я про дом и не врала! Папа, когда пил здесь, так прямо и сказал: «Генка! Крокодил ты эдакий! Если мою дочь крокодилицей сделаешь – сразу на тебя дом перепишу!» Вот так! Грубо, конечно, какая я ему крокодилица, но важен ведь сам факт!

– И добавил, что переедет к нам жить? – осторожно спросила Варька.

– Про это он не уточнял, но… а куда ему потом деваться-то было бы? – изумилась Аллочка непонятливости. – Конечно, приехал бы. Так что тут я и не врала вовсе.

Пока Неверовы всерьез решали, смог ли Зеваев клюнуть на такое призрачное обещание, Аллочка старалась вовсю. Она теперь вспоминала даже то, что и не надо было вспоминать.

– А потом я еще врала, что займусь художественной гимнастикой, – вдохновенно выдавала она правду. – И еще, что я заведу себе огромного попугая, двух здоровенных собак и ангорскую козу. А! Еще, что вязать умею!

– Ну хватит уже, – прервала ее Гутя. – Ты, похоже, несчастному и вовсе правды-то не говорила… Варька! Ну займись ты ею! Ты же психологом у нас считаешься, ну отчего она врет-то все время?! Может, у нее комплекс неполноценности какой?

– Нет у нее комплекса, она на самом деле неполноценная, – сверкнула Варька на тетку строгим глазом. – И чего только ей не хватает? Наврала с три короба, а к нам потом лезут всякие аферисты, пусть даже брачные!.. Тут и так не разберешь, что творится, а она еще дополнительную путаницу… Мам, я думаю, надо к этой Ларисе сходить. Если и у нее Зеваев деньги вымогал, тогда… тогда прав Фома.

Фома только снисходительно фыркнул. Теперь, после Аллочкиного признания, он ни секунды не сомневался, что Геннадий Архипович надеялся не только на большое сердце тетки.

– Сходим, – согласилась Гутя. – Только давайте дадим девчонке хоть дней пять, чтобы после пожара в себя пришла. Ведь должно же быть в нас что-то человеческое…

Все пять дней каждый крепился как мог. Гутя старательно перелистывала пухлые альбомы с фотографиями женихов и невест, только ничего нового там не находила, а старые как-то не стремились создавать брачные союзы, им и так жилось неплохо – встречи, чаепития, юбилеи в ресторанах. Чем плохо? Плохо только Гуте, потому что от такого времяпрепровождения она не получала ни копейки. Порой Гутиэра перекидывала всю энергию на домашнее хозяйство, и тогда домочадцы старались побыстрее сбежать из дома, а в спины им неслось: