Часы остановятся в полночь

– Что ж ты молчал! Я бегу за такси…

– Э-эй! Стой! Предупреди водилу, что ехать в деревню, восемнадцать километров от города.

Вскоре белая «Волга» с шашечками остановилась на противоположной стороне улицы, разделенной зеленой полосой, к сожалению, подъехать к арке было невозможно. Максим подхватил на руки Лану, перебежал дорогу и усадил ее на заднее сиденье рядом с Настей, сам плюхнулся на место пассажира рядом с шофером. В машине было сказочно тепло, вскоре разморило всех троих.

Глава 24

– Хорошо, – поднял ладони Эрнст, – я задал некорректный вопрос, а вам дорога память друга, вы не хотите тревожить его дух… Все это чепуха, неубедительная чепуха, причин которой я не знаю. Пока не знаю. Но поверьте, я их узнаю. А вы, если считаете себя настоящим другом Докукина, должны быть заинтересованы в поимке убийцы, но вы почему-то говорите о корректности.

Он сделал паузу, просекая, что в данную минуту творится с Журавским – человеком, похожим на черепаху, спрятавшуюся под толстым панцирем. Получится ли его раскрутить на диалог в форме: вопрос – откровенный ответ? Ким переводил беспокойные глаза с одного на другого, чувствовал, что у Эрнста сдают нервы, поэтому он и перешел на грубый тон, но делу это не поможет, Журавский замкнется. Спрячется за обидой, оскорблением достоинства и прочими признаками благо-родной натуры, только пахнет все это фальшивкой, уже даже Киму понятно. Нет, Журавский не вел себя надменно на манер больших боссов, так и рыба он не глубоководная. Да, подавлен, но не из-за смерти двухгодичной давности, а тоже, видимо, чего-то боится.

– Как же так, – нагловато усмехаясь, продолжил Эрнст, – вы все уважаемые люди, умные, удачливые, свободные. Кто имеет деньги, тот свободен, согласны? А вас внесла в список какая-то жирная тетка, которую, как единогласно утверждаете, в глаза не видели! Но любопытная деталька: четверых из вас нет в живых. И никого не взволновал этот факт.

– Я этих людей не знаю… – начал было давать отпор Журавский, Эрнст перебил:

– Двоих знаете. Один – ваш бывший друг, второй – его сын. Ваша фамилия стоит в списке, и вы живы. Что нам по этому поводу думать, как вы втроем туда попали? Что общего между вами и Ксенией? Почему не хотите мне рассказать?

– Я вообще первый раз слышу про список…

– А что до этого слышали? – подловил его Эрнст.

– В каком смысле? Не путайте меня.

Эрнст подбоченился, оттопырив локти в стороны, натянул на лицо кривую улыбку и привнес в тон толику хамского напора, но это и есть демонстрация силы, проще – запугивание:

– Значит, так, уважаемый гражданин Журавский. Лично мне бредни вашей компании из списка надоело выслушивать, я имею теперь все основания выдвинуть парочку новых версий. Первая: с тетушкой-учетчицей у вас были грязные дела, подпольные, вероятно, она вышла из-под контроля, поэтому ваша команда из списка уничтожила ее. Кто именно убил – будем выяснять.

– Да вы с ума сошли! – перепугался Журавский.

– Прошу не оскорблять при исполнении, – поставил его на место Эрнст. – Вторая версия еще увлекательней. Вы все члены тайной организации, эти цифры, – поднял листы и указал пальцем, – денежные взносы, Ксения была у вас кассиром. Вы на своих сходках жестоко – в назидание остальным членам – расправляетесь с провинившимися. И поскольку ритуальные убийства происходили на глазах организации, а это называется групповухой и соучастием в преступлении, вынужденно прикусили языки, за групповщину срок дают больше.

– Это полный бред, околесица, – вставил Журавский, нервозно рассмеявшись. – Ритуальные убийства…

– Не надо смеяться, не надо, – внушительно сказал Эрнст. – Потому что завтра вас всех задержат, и тогда посмеетесь в камере после допросов. Налицо преступления целой организации…

– Нет никакой организации…

– Молчать. Сейчас говорю я. А вы будете говорить на допросах. Значит, так, даю вам пару дней. Можете слинять, как это сделал Биулин… Вы помните Биулина?

– Он слинял? – проговорился Журавский. – Убежал, да?

– Убежал, – подтвердил Эрнст. – Не волнуйтесь, Биулин скоро будет рядом с вами на соседних нарах. Сейчас речь идет о вас. Через два дня – оцените мое великодушие – вы придете ко мне и выложите все, что знаете…

– Я ничего не знаю! – выкрикнул Журавский.

– Расскажете то, чего не знаете, я отберу, что мне нужно. До свидания. Не забудьте: два дня. После этого срока мы подаем в розыск, если вздумаете сбежать, как Биулин, но в этом случае я вам не завидую.