Нервных просят утопиться

Женщина нехотя отошла в глубь прихожей, приглашая, таким образом, незваную гостью.

– А с чего вы взяли, что Роман в машине погиб? – вдруг насторожилась она. – Вам что-нибудь известно?

Аллочка поняла, что противный язык, вечный враг, опять сболтнул лишнее, но было поздно.

– Это вы?! Вы были с ним, да?! – приготовилась закатить истерику вдова.

Истерики Алла Власовна уже давно научилась купировать – она выросла в деревне среди многочисленных сестер, которые регулярно закатывали истерики по малейшему поводу. Батюшка с этим боролся просто – брал кнут. Сейчас же под рукой не было не только кнута, но и захудалого ремешка, да и время, честно говоря, было не самое удобное, однако терпеть визг сил не было.

– Отвечайте немедленно!! – уже не помня себя, топала ногами хозяйка. – Это вы были там?!! Чудовище!! Зачем вы его расстроили?! У него из-за вас получился инфаркт!!

– Молчать!! – рявкнула Аллочка во всю мощь богатырских легких. – Чего это вы себе позволяете?!! У ее мужа инфаркт, она его ни капли не бережет, а я, значит, его убила?!! Где логика?!

– Но наш сосед…

– А я спрашиваю – где логика?!! Куда вы ее подевали?!! Кстати, а чего там говорил ваш сосед? Кто там еще мог говорить? – вдруг насторожилась Аллочка.

Вдова прекратила визг и теперь поясняла весьма вразумительно:

– Наш сосед вместе с Романом попал в аварию. У мужа случился инфаркт, он погиб сразу, а Терентий Олегович сейчас в реанимации, до сих пор в себя прийти не может. Но, говорят, когда его грузили на носилки, он повторял: «Утя… Утя», я думаю, может, это имя какое-нибудь женское. Или кличка… у него там милиция, говорят, сидит, она разберется.

У Аллы между лопатками тут же побежала струйка пота.

– Вот сразу видно, что вы женщина, – никакого соображения, – глупо хихикнула Аллочка. – Это ж… мужички скорее всего на охоту ехали. А когда… это… когда врезались в елку-то, Терентию и показалось с испугу, что уже и охота началась, ну сами же понимаете, мозги сместились… Вот он и приманивал уточек – утя, утя…

– Вы думаете? – покосилась на Алисию хозяйка. – А мне казалось, там женщины были…

Аллочка даже задохнулась от возмущения:

– Нет, у нее муж погиб, а она о каких-то женщинах думает! – всплеснула она руками. – В какой больнице сосед ваш пролегает?

– В Тысячекоечной. А вам зачем?

– Да мне и не нужно вовсе. И, знаете, деньги мне тоже не нужны, – милостиво отказалась няня. – Ну чего я там сидела с вашим ребенком… Вы уж тут того… не сильно убивайтесь, не забывайте, у вас дети…

Аллочка не стала ждать нежных прощаний с вдовой Романа, выскочила за двери и только в подъезде перевела дух:

«Значит, Терентий жив… И еще Гутю чуть не заложил, стукач! А если он в себя придет? Как пить дать – сдаст в первую очередь… Ох и жалко сестричку Гутю, посадят ни за хвост собачий… – размышляла Аллочка, спеша домой. – И что делать? Надо помогать сестре…»

Домой идти не хотелось, но сердце у Аллы Власовны было не каменное – сестре требовалась ее помощь! А потому она быстрее заработала ногами…

Гутя же сидела в хорошо обставленной квартире Севастьяна, перед ней на стеклянном столике стояла крошечная, словно игрушечная чашечка кофе, но женщина к ней даже не притронулась – широко распахнув рот, она слушала исповедь Севастьяна Рожкина. Севастьян успел переодеться, принять для душевного равновесия рюмочку коньяку и теперь, вперив взгляд в горшок с кактусом, грустно проговорил:

– Ах, Гутиэра… Как это постыдно, что ты видела меня в таком непотребном обличье… В платье, в платке…

– Да чего уж постыдного? Подумаешь – в платке! Не без штанов же, – принялась успокаивать Гутя. – Ты вон, когда у нас больной лежал, так там я и уточку подносила… И зачем сбежал, спрашивается, чего тебе не хватало?

– Гутиэра!! Ну как же ты не понимаешь?! – вскочил Севастьян, опрокинул еще рюмочку с коньяком и уже спокойнее продолжал: – Как же ты не понимаешь?!! Я же от тебя! От тебя беду отводил!!

– Сева…

– Не спорь! Ты ничего не знаешь! А я… – Севастьян снова плюхнулся в кресло, опять уставился на кактус и начал вещать: – У меня в жизни были три женщины, которые были мне дороги… Маму я не считаю. С Лидией мы прожили больше десяти лет. Господи, как она меня любила!

– Я понимаю, понимаю… – прошептала Гутя, не замечая слез.

Севастьян снова поднялся и успокоил себя рюмочкой.

– Нет, Гутенька, ты не понимаешь… Она меня в люди вывела. Ну не одна, конечно, папа ее помог, влиятельный был мужчина, да… Так вот я с ней таких высот достиг! Фирму свою открыл! Директором работал. А потом… Черт, до сих пор не могу себе простить, на кой фиг я полетел в эту командировку?! Да, честно говоря, это и не командировка была, просто одноклассники собирались, а я их около двадцати лет не видел. Ну и захотелось… А Лидии сказал, что в командировку, потому что не хотел, чтобы она со мной увязалась. Ну, понимаешь, там одноклассники, воспоминания, свои интересы, чего ей зря толкаться. А она бы непременно со мной понеслась. Вот я и… Короче, полетел один, а потом, когда уже возвращался, она меня встречать ехала, ну и… авария у нее произошла, пьяный водитель самосвала на красный свет несся – и в нашу машину… Нет, ну на кой леший пить, если на самосвал лезешь?! После Лидии у меня все наперекосяк пошло. Бизнес как-то сам собой рассосался, им же надо было заниматься, а я не мог работать…