Нервных просят утопиться

Гутиэра вытаращила глаза, а потом осторожно уточнила:

– Я не совсем поняла вашу поэзию… Вы голубой, что ли?

Мужчина икнул и резко поддернул трусы чуть не к самому подбородку.

– Дура совсем, да?! Это я тебе в стихотворной форме объяснил, что, дескать, я братом Алле приходился! А теперь она погибла, и я получаюсь никакой не брат! Уж тем более не муж! Но еще гожусь кое на что!

Гуте стало неловко. Чего там говорить, она никогда особенно в поэзии не разбиралась. И вот тебе пожалуйста – такие неприятности от незнания литературы.

– Вы не сердитесь, пожалуйста, – осторожно погладила она по руке обозленного хозяина. – Я хотела спросить: а на что конкретно вы годитесь?

– Совсем обнаглела?! – выкатил глаза братец неизвестной Аллы, резко отдернув пухленькую ручку. – Тебе какая разница на что?! Ты все равно вся в ботах и пальто!

– Да нет же, я могу снять, – торопливо скидывала летнее пальтишко Гутя. – Вы мне скажите – вы могли бы отмстить за свою сестру? Ну, так сказать, кровь за кровь, глаз за глаз… нос за нос…

Пока одаренный брат придумывал ответ в стихотворной форме, дверь отворилась и на пороге появилась грудастая женщина, увешанная продуктовыми пакетами.

– Это еще что за царевна-лягушка? – уставилась она на Гутю. – Иоанн!! Ванька, мать твою! Хорош опять губами булькать! Я спрашиваю – это что?! Отрыжка прошлого? Что она здесь делает? Почему ты еще в трусах? В смысле, почему ты в трусах перед посторонней бабой?!!

Гутя попыталась объясниться:

– Понимаете, я подруга Аллы. Пришла узнать, что с ней случилось.

– Ты мне зубы-то не заговаривай!! Узнать она пришла! – Хозяюшка бросила сумки и сильным, натренированным броском вышвырнула Гутю из дома, как ненужный мусор.

Гутиэра Власовна приземлилась только внизу площадки. Возвращаться назад, к стихам, уже не тянуло.

– Вот гадина, – отряхивалась Гутя. – Нужен мне этот пузан!..

Пока она отряхивалась и поправляла волосы, за дверью поэта слышались ругательства.

– Ты темная баба!! – верещал мужчина. – Ты вот так просто взяла и вышвырнула ценительницу моего таланта! Дремучая коза!!

Еще через минуту из квартиры выскочил Иван и кинулся к Гуте.

– Вы, конечно, ушиблись! Сейчас, сейчас… – Он вытянулся в струнку, отставил толстую ножку назад и запричитал: – За то, что мне пришлось вам расточать! Свое уменье, дар и вдохновенье! За то, что вынудили из кровати встать! Вы мне должны десятку на похмелье!

– Боже мой, какие оды, – ворчала Гутя, роясь в сумочке. – Можно было бы просто попросить десять рублей, я бы дала…

– Не надо бить под дыхло Музу! – назидательно произнес поэт, выхватил деньги и понесся вверх.

Гутя проводила поэта долгим, задумчивым взглядом.

– К тому же и пьет. Нет, по-моему, Севастьяна он заказать не мог, денег бы пожалел, а его жена тем более…

К родственникам следующей женщины, Томочки, Гутя решила наведаться завтра.

Аллочка дирижаблем летала по дому, и настроение у нее было самое радужное. Ей наконец удалось придумать, как заставить Терентия молчать, при этом она еще и приобретет замечательную вещицу. Вернее, уже приобрела. Только вот как-то надо сообщить об этом Гуте. Но в конце концов Алла не от хорошей жизни пошла на крайности. А Гутя все не возвращалась, и время бежало с чудовищной скоростью.

Аллочка не стала больше ждать. С помощью косметики она добавила красоты и свежести и побежала на автобусную остановку.

В больнице ее долго и нудно выспрашивали – к кому, зачем и по какому поводу. И в конце концов не пустили. Зато с хозяйственного двора брат милосердия согласился проявить понимание всего за сто рублей.

Терентий лежал уже не в реанимации, а в отдельной палате. Вернее, палата была самая обычная, но больных, кроме бедолаги Терентия Олеговича, больше не было. И никакой милицейской охраны не наблюдалось.

Выглядел несчастный мужчина просто отвратительно – синий, какой-то обросший и похудевший. От его рук длинными червяками извивались трубки, а над головой на хлипкой подставке болталась громоздкая бутыль с жидкостью.

– Нет, – печально вздохнула Аллочка. – Зря я волновалась. Такой он еще долго ничего никому не скажет. И все же…

– Женщина!! Кто вас впустил в палату?! – вдруг раздался за спиной грозный голос.

Аллочка вздрогнула. Ее застали за серьезным занятием – она пихала под подушку больного Терентия шкурку песца. Этого песца Аллочка специально выпросила у соседки с пятого этажа. Это она вчера придумала – сунуть Терентию шкурку, может, он, как в детстве, снова потеряет дар речи. А уже потом песца можно будет отобрать и пристроить зимой себе на шею.