Проклятие дома Ортанов

Стараясь не думать о том, что в самый неподходящий момент его рука может дрогнуть или, не дай бог, случится что и похуже, палач стоял возле пыточного стола и методично раскладывал на маленькой приставной скамье все необходимые для предстоящей работы инструменты. Возле одного из каминов едва копошились ленивцы-подручные, кипятя смолу и раскаливая до нужной кондиции пыточные крючки и прочие инструменты. Парни не хотели осваивать пыточное ремесло и поэтому не прилагали усилий, чтобы познать все тонкости с первого взгляда простой, но на самом деле почти ювелирной работы. Они добросовестно выполняли приказ графа, определившего их в подручные к палачу, но не более того. Каждый из четверых подмастерьев заплечных дел мастера спал и видел, как бы только уклониться от неприятных обязанностей и перейти в охранники или в охотники. Когда-то давно, еще в молодости, Вернард сам питал отвращение к искусству пыток, он хотел быть воителем Дома Ортанов, но не довелось, не сложилось, уж больно юный палач был хорош, в истязании других крылось истинное его призвание.

Тяжелая дверь подземелья открылась, и двое других лоботрясов, а по-иному Вернард своих нерадивых учеников и не называл, втащили в зал пыток багровый мешок. Кровь, когда-то хлеставшая из ран пленника, пропитала грубую мешковину и, застыв, образовала на ней отвратительную до тошноты корку, которая теперь блестела и переливалась, отражая свет дюжины факелов. За долгие годы службы палачом Вернард привык и к истошным воплям, и к ужасным картинкам мучений, вот только привыкнуть к некоторым запахам было сложно, поэтому каждый раз, прежде чем приступить к допросу или казни, заплечных дел мастер доставал из-за пояса два плотных ватных шарика и вставлял их в нос. Сегодня были особенный день и особенная ночь, на могучие плечи палача легли не только его прямые обязанности, но и исцеление господина, и много других хлопот, связанных с Домом. После графа и его сыновей Вернард был старшим, поэтому чуть ли не ежеминутно раздавал указания, проверял посты, следил за порядком, то есть, попросту говоря, задергался, забегался и забыл спасительные куски ваты в своей комнате. С одной стороны, это было мелочью, но с другой – весьма неприятным обстоятельством, которое могло усугубить и без того далеко не лучшее физическое состояние палача. К тому же «клиент» был ох каким хлопотным… Одним словом, пытка предстояла не из легких, но ее нельзя было отложить.

– Тащите сюда, олухи! – прикрикнул палач на подручных, бросивших тяжелую ношу возле входа. – Я, что ль, за вас его на столе раскладывать буду?! И вы, бездельники, хватит инструмент впустую ворочать, помогите дружкам! Не видите, они, слабенькие, притомились!

В чем-то Вернард был прав, в чем-то ошибался. Принесшие жертву подручные действительно подустали, но не потому что были слабы, а поскольку мешок оказался тяжелым. Несмотря на низенький рост, уродливый толстячок-«флейтист» весил уж больно много. Добрую половину пути крепким, плечистым парням пришлось тащить ношу волоком, что не могло не сказаться на физическом состоянии жертвы. Подручные палача не поленились проделать последние метры с ношей, сообразив, что «клиент» в мешке требовал куда более аккуратного обращения. Пленник был тяжело ранен и от ударов головой о ступеньки мог испустить дух. Смерть Арториса означала бы, самое меньшее, зверские побои от взбешенного мастера.

Нехотя взявшись за мешок, парни демонстративно осторожно подтащили его к столу, а двое других собратьев по цеху хоть и бросили возиться с инструментом, но на помощь уставшим подмастерьям не пришли. Вернарда разозлило упорное нежелание парочки работать, и он, повернувшись к ним лицом, выпалил на одном дыхании грубую и довольно длинную тираду в адрес самих ленивцев, их матерей и многих ближайших родственников. В этот момент как раз и произошло непоправимое.

Арториса недаром называли Великолепным; он был способен на многое, и в его богатом арсенале имелось множество пакостных фокусов. Прежде чем освободить его из мешка, нужно было достать из сундука специальные магические кандалы, палач же еще не успел этого сделать. Он был в тот день слишком рассеян, чтобы своевременно проинструктировать не ведавших особенностей «клиента» учеников, и чересчур понадеялся на дисциплинированность помощников, которым был отдан приказ только дотащить до стола, а не развязывать веревки…

Громкий шум и испуганные крики, вдруг раздавшиеся за спиной, заставили палача обернуться. Оба подручных, удивленно моргая вытаращенными глазищами, сидели на полу; окровавленный мешок был разорван пополам, а под потолком, прямо посередине комнаты, парило отвратительное нечто ярко-красного цвета. Неуклюжий и уродливый толстяк с огромной лысиной, бородавками на роже и разодранной в кровь ягодицей куда-то подевался, а вместо него из мешка выпорхнуло очень юркое крылатое создание, с маленьких копытцев до самой рогатой головы покрытое красным коротким мехом. Небольшие чешуйчатые крылышки, часто хлопающие за спиной; длинный, закрученный, будто у поросенка, хвостик с черной кисточкой на конце; остренькие коготочки на кривых ручках и, конечно же, козлиная бородка не оставляли сомнений, что Его Великолепие избрало обличье беса, чтобы побороться с потенциальными мучителями за свою свободу. Выбор странный и очень уж пакостный…