Проклятие дома Ортанов

Пять острых мечей одновременно покинули ножны, их лязг был зловещ. Танва почувствовала себя жалким, беспомощным поросенком на скотобойне, которого сначала прирежут, затем подвесят за ноги на крюк, освежуют, разделают, зажарят и подадут на праздничный стол. В голове близкой к потере сознания девушки неожиданно всплыла ужасная картина из недавнего прошлого. Глазам предстал «обеденный зал» в подземном логове гаржей и ее собственное, изрубленное и изгрызенное тело на самой вершине кучи выпотрошенных человеческих тел. В желудке вдруг призывно заныло, его содержимое стало быстро подниматься наверх, а в голове помутнело.

У попавшей в беду белошвейки был богатый выбор: быть зарубленной, умереть от разрыва сердца или захлебнуться собственной рвотой. Однако, как это ни странно, но именно в этот роковой миг, полный отчаяния, ужаса и безысходности, у бедняжки и появился шанс спастись.

– Ошиблись, милостивые господа, не только для ритуала! – прозвучал вдруг откуда-то слева знакомый белошвейке и очень приятный голос.

Пара красивых девичьих глаз и десяток пустых глазниц почти одновременно обернулись на звук. Опираясь спиною на стену дома, перед ними стоял Тибар Кервилонг Ортан. Это был точно молодой граф, но вид у него был уж больно странный. Одна штанина вельможи разрезана чуть выше колена и до самого сапога. Обнаженная нога обмотана пропитанной кровью повязкой из рваных лоскутков, настолько неумело наложенных, что казалось, при первом же шаге это несуразное творение неумехи-целителя разъедется в разные стороны. На голове красавца-графа возвышался нелепый тюрбан из точно таких же окровавленных кусочков материи, скрепленных сверху то ли тонюсенькой проволокой, то ли веревочкой. Как предположила мгновенно пришедшая в себя белошвейка, перевязывал себя вельможа сам, делал он это наспех и определенно впервые в жизни. Однако не это больше всего поразило Танву, и не только ее… От Главы Дома Ортана исходило странное голубоватое свечение, блекнущее с каждой секундой, а затем и совсем исчезнувшее…

– Ну, что, господа безликие?! Эх, знали бы вы, как ваши рожи зеркальные мне опостылели! – ухмыльнулся бледный в лице граф и, потрясая в одной руке булавой, а в другой мечом, двинулся в сторону врагов. – Предлагаю продолжить прерванный разговор!

Танва не знала, о чем до этого момента граф разговаривал с гаржами и кто осмелился прервать их беседу, зато прекрасно понимала, что вот-вот произойдет. Боясь стать жертвой случайного удара клинка или ненароком помешать быстрым маневрам заявившего о серьезности своих намерений графа, девушка попятилась назад, присела, сжалась в комок и прильнула спиной к невысокой ограде. Толку в бою от нее было все равно мало, а вот погибнуть зазря не хотелось.

Хотя зловредная интуиция и нашептывала, что каким бы сильным бойцом ни был Ортан, но ему ни за что не одолеть пятерых гаржей, белошвейка старалась не слушать ее противный глас и изо всех сил молилась, чтобы и ей, и ее благородному заступнику удалось пережить этот бой. Девушке было страшно, но она не зажмурилась и не закрыла глаза, как будто от того, смотрит она или нет, зависел исход схватки.

Гаржам были чужды слова, этот вид нежити ценил прежде всего действия, поэтому ответом на предложение графа был весьма удачный маневр, в результате которого пятеро безликих и очень быстрых убийц уже на второй секунде схватки оцепили вельможу полукругом и вынудили его прижаться спиной к стене. Тибар всего один раз нанес атакующий удар, но его булава лишь слегка царапнула зубьями гладкую поверхность одной из зеркальных масок. Безликий резко отклонился назад и ушел от смертоносного оружия. Дружные действия его товарищей уберегли на долю секунды потерявшего равновесие бойца от повторной атаки булавы, а уже через мгновение все пятеро напали сами. Несведущей в искусстве ведения боя белошвейке казалось, что, несмотря на ранение и заметную хромоту, Ортан не уступал противникам ни в проворстве, ни в силе, ни в скорости, однако при прочих равных условиях первостепенное значение возымел элементарный численный перевес. Окруженный, прижатый спиною к стене граф лишь защищался и уже стал пропускать удары. На запачканной до этого момента лишь грязью куртке вельможи появились три новых пореза, через которые сочилась кровь. Пока это были лишь царапины, последствия скользящих ударов, не задевших жизненно важные органы, однако совокупность полученных ранений и большая потеря крови лучше всякой гадалки предсказывали, какой будет развязка и что она наступит очень скоро.