Убей меня своей любовью

Бесцеремонность девицы начала утомлять. К тому же при ней совершенно не было никакой возможности поговорить. Зато сама она не умолкала ни на минуту:

– Не, мамка б никогда не стала кого попало баловать. Вы знаете, сколько сейчас сметана-то на рынке стоит?

– А ты знаешь, сколько сейчас стоит доехать до города на такси? – не удержался Дуся.

Девушка не смутилась, а еще шире распахнула наивные очи.

– Конечно, знаю! Меня поэтому к вам мамка и отправила – напроситься. За себя, поди-ка ж, платить станете? А я так, тихонечко рядом проедусь… А вы скоро поедете-то? А то вечером мне боязно, вдруг Люська убежит куда. Ой, вы ж не знаете, Люська – это моя сестра! Она в городу живет, а я к ей еду сейчас. Так скоро? Вы уж поторапливайтесь.

– Да не получается у меня поторапливаться! – отчаянно выкрикнул Дуся. – Сижу тут, сижу, все блины уже съел, а Вера Петровна никак не разговорится!

Девица медленно повернулась к хозяйке и уставилась на нее, как на врага.

– Вы чо?! Вы чо молчите-то? Говорю ж – вечер скоро настанет! А мне потом чего ж – возле Люськиного подъезда до утра с этими банками маячить?! Говорю же – убежит она, непутевая она у нас!.. А вы, дядечка, у меня спросите! Я вам все обскажу. Чего надо-то?

Дуся горько махнул рукой:

– Да чего ты там обскажешь-то… Вера Петровна, а она Олесю Гориду знала?

Вера Петровна снова насупилась. А девчонку прямо подбросило:

– Гориду?!! А кто ж их у нас не знает! Ха! Сидит он еще тут! Конечно, знала! Тут ить что было-то…

– Молчи уж, погремушка, – незлобно оборвала ее женщина, по-старушечьи вытерла рот и начала: – Раньше-то у нас деревня побогаче была. Работали все, кормились на земле, хорошо было. У нас даже горожане покупали дома. Ну, вроде как заместо дачи. Сначала сюда приехали Дарья Матвеевна и Наум Лукич. Они еще тогда в городе работали, в деревне бывали наездами, а после-то, когда на пенсию вышли, и вовсе здесь обосновались, постоянно жили…

– Ага! – не утерпела девчонка. – У деда Наума такой са-а-а-д бы-ы-ы-л… И никогда не ругался, мы у него даже ничего не хорьковали – ни там яблоки, ни ягоды никакие, потому что он сам всегда угощал. Я помню, помню, точно вам говорю!

Дуся готов был ладошкой девчонке захлопнуть рот.

– Ага, сад был, он его и посадил, – подтвердила Вера Петровна. – И не жадничал. Хороший человек был.

– Не, и баб Даша была нормальная, да? Она тоже нас всегда угощала. Она напечет пирогов с ягодой – дух по всей деревне! А мы с мальчишками уже возле калитки пасемся, помните, теть Вера?!

Тетя Вера помнила. Она еще хотела что-то добавить от себя, но, увидев, как нетерпеливо ерзает на стуле гость, продолжила:

– У них и сыновья были. Старшего-то мы не видали, а младшенький – Валерка, был с головой парнишка, умненький, родителям помогал, за всякую работу хватался. Потом женился и уже с женой здесь появляться стал. Вот жену-то его как раз и звали Олесей. Добродушная такая женщина, шила хорошо. У нас к ней деревенские бабы с весны в очередь записывались. Ой, да самим-то бабам разве много надо?! Не для себя просили – девчонок вон одеть, у нас же тут одежку по размеру тогда и не купить было. А хотелось детишек побаловать. К тому же Олеся шила бесплатно. Ну, бабы ей, конечно, кто молока парного притащит, кто яиц свежих, а она и не брала. Руками машет, отнекивается. Так наши бабы им на крыльце оставляли. А потом Валерка здесь участок взял да и свой дом поставил, чтоб рядом с родителями. Правда, жили в городе, но каждое лето Олеся тут была, с дочкой Леночкой. А уж Леночка какая была – картинка! Мой-то Женька как ее в первый раз увидал, так сразу мне и сказал: «Мам, я на Ленке жениться хочу, спроси – она не против?» Ну чего там, он тогда совсем мальчишкой был…

Девчонка встрепенулась.

– Ой, теть Вера! Ну чо вы такое говорите?! Прям врет и врет! Ваш Женька всегда за мной бегал! Он еще в школе меня всегда краской красил. Нет, главное, я стою такая, да? А он окошки в школе красит. А я такая прислонюсь к подоконнику, а он такой – раз и меня покрасит, ну будто не заметил, да? А я такая на него…

– Молчи уж ты, свиристель! – отмахнулась женщина от девчонки. – Леночка ему нравилась. Он, бывало, часами возле меня сидит, в ихнее окошко пялится. Они ж рядом с нами дом-то построили. А как только увидит, что Леночка вышла во двор, и его словно ветром сдует – сразу бежит кроликов кормить. Леночка больно кроликов любила… Все было хорошо, да вдруг Наум-то взял и помер… Говорят, можно было вылечить, да чего-то заартачился старый, не захотел к врачам. Валерка тогда горевал больно. Прям, как парнишка маленький, расстраивался, а ведь взрослый уж мужик был… Так отца любил. Вот тогда Ленька – старший брат-то и приехал. На похороны к отцу. Но недолго Валерка отца пережил. Вскоре после него и умер. Говорили – сердце.