Шопинг с Санта Клаусом

   – Использовать данный ноутбук невозможно, – машинально перевел для Босса его помощник. – Одну минуточку…

   Он проворно обогнул фикус, за которым деликатно таился, подскочил к Мальвине и зашептался с ним на компьютерном сленге, смутные фонемы которого заметно беспокоили Босса, – он нахмурился и начал нервно притопывать ногой. Стараясь не попасться ему на глаза, Гарик тихонько попятился в освободившееся укрытие за фикусом.

   Озабоченно выслушав Мальвину, помощник старательно распутал сведенные судорогой брови и неискренне улыбнулся Боссу:

   – Виктор Иванович, тут у нас небольшая проблемка. Наш усопший товарищ немного перестарался с секретностью и использовал в качестве пароля отпечаток пальца.

   – Руки бы ему оторвать! – не сдержавшись, пробормотал расстроенный Гарик.

   – К сожалению, никто, кроме покойного владельца, работать с этим компьютером не сможет.

   – Так и он тоже не сможет! – совершенно резонно заметил Босс. – И что теперь?

   – Расфигачить лапу, вырвать винт и прикрутить к другой машине? – обернувшись к Мальвине, предложил разносторонне образованный помощник.

   – Не вариант! – возразил тот.

   Мальвина двумя руками потер лысину, сосредоточился и с трагическим надрывом выдал почти по-русски:

   – По отпечатку генерируется ключ шифрования винта. Отпечаток совпадает – ключ активируется – можно работать. Отпечаток не совпадает – ни фига не работает. Выломать винт – раз плюнуть, прицепить к другому компу тоже не фиг делать, но юзать его не вариант!

   – И что теперь? – настойчиво повторил Босс.

   Лицо его налилось кровью, а ритм нервного притопа вплотную приблизился к виртуозной чечетке. Гарику стало ясно, что отсутствия конструктивного решения кто-нибудь из присутствующих не переживет. Надо было как-то спасать ситуацию. Грозный взгляд Босса прошелся по унылым физиономиям Мальвины, помощника и остановился на Гарике.

   – Кгхм! – с ужасом ощутив на своем румяном лице ледяное дыхание смерти, беспомощно кашлянул он.

   – Насчет того, чтобы оторвать нашему дорогому Петровичу руку, – буровя его взглядом, задумчиво промолвил Босс. – Это предложение было или как?

   2

   Поезд тряхнуло на стрелке, я тихо выругалась, и тут же с верхней полки послышался хриплый зов:

   – Сестрица Аленушка!

   – Чего тебе, братец Вадечка? – уныло отозвалась я, продолжая сутулиться у окошка.

   – Сестрица, дай водицы напиться! – в рэповом стиле проблеял мой похмельный козленочек.

   Я взяла со столика бутылку минералки и не глядя подала ее страдальцу. Наверху забулькало, потом послышался долгий вздох и снова голос – уже менее хриплый:

   – Спасибо тебе, сестрица! Добрая ты…

   – В жизни пригодится! – Я машинально закончила поэтическую строку подходящей рифмой.

   Вадик одобрительно хмыкнул и заскрипел, укладываясь поудобнее. Минералка ко мне не вернулась, зато сверху, загораживая обзор, свесились угол клетчатого одеяла и вялая мужская длань. Одеяло я раздраженно забросила обратно, а с рукой обошлась более бережно: сначала пощупала пульс (кое-какой имелся), потом сняла показания хронометра на запястье. Было самое начало восьмого.

   Прогрохотав дверью, я вышла в коридор, посмотрела там расписание движения поезда и, выяснив, что мы уже где-то за Ростовом, вернулась в купе.

   – Чего тебе не спится, сестрица? – недовольно пробурчал Вадик, продолжая свой фольклорный рэп.

   Я не ответила и снова пригорюнилась у окошка.

   – Эх, сестрица! – вздохнул он и затих.

   Насыпь железной дороги уходила в сизый туман, затянувший унылую пустошь до самого горизонта. Примерно таким (за исключением редких семафоров) и представляла венерианский пейзаж. Это заставляло меня чувствовать себя пришельцем, оказавшимся в мире недоброжелательно настроенных Чужих.

   Некоторое время я сидела, безрадостно глядя на мелькающие в сером мареве за окном столбы, потом не выдержала, аккуратно – как дохлую рыбину – ухватила маятником раскачивающуюся передо мной пятерню и возвернула ее на полку к остальному организму дружественного мне гуманоида, товарища и брата.

   Братско-сестринскими наши отношения с Вадиком стали совсем недавно. Вообще-то мы старые друзья, товарищи по работе и напарники: я – журналист, а он – мой оператор. Но директор родной телекомпании Василий Онуфриевич Гадюкин, напутствуя нашу боевую двойку перед отъездом на чужбину, со слезой повторял: