VIP-услуги для змеюки

Люся заметно опечалилась – в физике она была не сильна, а как вывести ученого на откровенный разговор, все никак не могла придумать. Подруги притулились на высоких стульях и лихорадочно вспоминали хоть что-нибудь из школьной программы. Нет, они, конечно, попытались подготовиться, даже какую-то программу по телевизору посмотрели по ядерной физике, но как только погас экран, все услышанные ими умные научные фразы вылетели из их голов, не задержавшись.

– И чем же вы занимаетесь? У вас есть публикации? – горел глазами супруг погибшей.

– Вот по этому самому вопросу мы и пришли побеседовать, – напыщенно выпятила грудь Василиса. – Я тут на днях накропала научный труд… серьезная, кстати, работа получилась, двое суток сочиняла, ночи не спала… а меня, можете себе представить, совершенно не собираются издавать! Мне известно, что вы уже печатались. Так ведь?

– Ну… хм… – засмущался ученый. – У меня вышло достаточно много трудов…

– Вот! – вскочила на ноги Василиса, перебив его. – Видите! Вас издают! А меня никак не хотят! Скажите, а к кому вы обращались? Вы сами по издательствам ходите? И сколько платят? А стихи вы писать не пробовали?

– Подождите, – остановил скачущую гостью Вячеслав Валерьевич. – А что конкретно вы освещали? Какую тему? К какой области относятся ваши труды?

– Так к физике же! – возмутилась Василиса.

Ученый, похоже, стал что-то понимать, потому что поглядывал уже на гостей с подозрением. Люся, видя, что господин снова замыкается, принялась лопотать первое, что пришло в голову:

– Я вот тоже фанатка физики, но не однажды слышала, что эти ученые не переносят стихов. Прямо вот или стихи, или физика! А я еще и стихи пишу… Так как вы думаете, из меня может выйти настоящий ученый? Допустим, как вы?

– Я бы даже не так поставила вопрос, – вклинилась Василиса. – Вы любите стихи? Вы их вообще кому-нибудь читали?

– Я… я не понял, вы из газеты, что ли? – испуганно вытаращился физик и вдруг начал выкрикивать: – Я же просил! У меня горе! Меня нельзя тревожить! У меня жена умерла! Эти газетчики не имеют даже малейшего чувства такта!

– Да не газетчики мы, успокойтесь, – вздохнула Люся. И, поняв, что терять уже нечего, пояснила: – Мы – частные детективы и пришли как раз по поводу гибели вашей жены.

– Но… я не разрешал!

– А что делать? Ждать, пока преступники до вас не доберутся? – нахмурила крашеные брови Василиса. – Вы же – известный ученый! Рядом с вами такое произошло, а вы даже не желаете помочь следствию! Черт возьми! Ваша жена погибла, а вы, как улитка, прячетесь!

– Да я не прячусь! Не прячусь я! – вскочил уже и сам хозяин. – Или да, прячусь! Потому что если не буду, то сойду с ума! Вы этого добиваетесь? Чтобы отечественная физика потеряла мощную единицу в моем лице? Вы просто жаждете, чтобы я не выполнил своего предназначения, так, да?

– Если вы еще помните о своем предназначении, то до сумасшествия вам далеко, – подытожила Люся.

– Вовсе нет! Вы думаете, я не знаю, из-за чего задушили Аню? Думаете, не догадываюсь – из-за кого?

Подруги онемели.

– Ой, вот не надо так лупать глазками! Вы прекрасно знаете, что она погибла из-за меня! – понес, кажется, уже не понимая, что говорит, Вячеслав Валерьевич. – Потому что на мне проклятие! Да! Потому что и первая моя жена была так же задушена! Даже банты одинаковые! О, эти банты… Они меня всю жизнь преследовать будут… И нечего тут строить из себя младших научных сотрудников!

– А вы не расскажете, как именно погибла ваша первая жена? Как ее имя? – тихо спросила Люся.

– Имя? А у нее нет теперь имени! Какое имя у рока? У злой судьбы? Не знаете? А почему? Ха-ха! – прямо-таки бился в истерике ученый.

На дикий его хохот вбежала седовласая женщина и с силой вытолкала подруг из дома, гневно выкрикивая:

– А еще говорили – по науке! Ни стыда ни совести у людей! Вот сейчас милицию-то вызову!..

Сыщицы вышли из подъезда взопревшие, с красными щеками, как будто прямо в одежде отсидели сеанс в парилке.

– Вась, как некрасиво вышло, а? – не знала, куда деть руки, Люся. – Так переживает мужчина, а мы… прямо по больному…

– Ну а чего делать-то? Переживает он… – тоже чувствовала себя неловко Василиса. – Я, между прочим, и не стала бы заводить этот разговор, так ведь он сначала испугался, что его как «единицы» для науки не окажется. И вообще – мне показалось, что он больше о себе беспокоился, о своем спокойствии…

– А что он там такое говорил про рок?