Круговорот парней в природе

Глава 7

Славик спал в кровати, которую любезно уступил ему Ларри Мухачев – то есть в моем собственном номере. Меня это слегка смутило, а нежную Нюню откровенно напугало:

– Что это значит? Теперь придется ночевать рядом с совершенно чужим парнем?!

– Круговорот парней в кровати! – одобрительно хохотнула развязная Тяпа. – А что? По-моему, этот Славик очень даже ничего, вполне симпатичный!

– И, что особенно приятно, русскоязычный, – пробормотала я и пошла общаться с иноземцами.

Выйдя в коридор, я наскоро скроила из ладошек рупор и на простодушный сельский манер покричала:

– Чихара! Чихара-сан!

На мой призыв из своих номеров выглянули сразу пять японских джентльменов. Поскольку физиономию своего ночного собутыльника я толком не запомнила, все японцы (кроме одноглазого, который как раз не выглянул) по-прежнему были для меня на одно лицо. Я не стала разбираться, кто тут Чихара, а кто нет, и с доброй улыбкой вручила надувную свинью первому попавшемуся самураю. Мой подарок произвел на заморских гостей большое впечатление. Весело хохоча и оживленно переговариваясь, они тут же общими усилиями надули хрюшку и с ее непосредственным участием затеяли шумную игру в мяч.

– Ой, только не надо это делать в помещении! – взмолился прибежавший на шум Борис Абрамович. – Вы таки разобьете электрическую лампочку!

С учетом того, что упомянутая лампочка была единственным источником искусственного освещения в протяженном коридоре с подслеповатым окном, ее действительно следовало считать большой ценностью и всячески оберегать от повреждений. Поэтому я помогла Шульцу выгнать разыгравшихся японцев во двор. Оттуда они по собственному почину переместились на горный склон, где стали кататься на санках. В роли средства для скоростного спуска успешно использовался все тот же надувной свин.

Пока мои подопечные беззаботно резвились, я помогала Шульцам готовить обед, пристально следя за тем, чтобы суперэкономные хозяева использовали только свежие продукты. Я не сомневалась, что Борис Абрамович запросто сварит для постояльцев макароны с жучками и заправит их прогорклым маслом. Во всяком случае, он действительно хотел забрать со сковородки лишнюю котлету и сделал попытку вторично заварить кипяточком спитый утренний чай. Я удержалась и не сказала господину Шульцу, что считаю его жутким скаредой, но эти мысли, наверное, читались на моем лице. После того как я пару раз ударила его по рукам, Борис Абрамович угадал мое нелестное мнение о своей персоне и попытался его исправить.

– Вот, – тоном оскорбленной невинности сказал он, торжественно вручив мне исписанный листок из школьной тетрадки в клеточку. – Я таки сделал вам товарный чек для бухгалтерского отчета. Тут в точности записаны все ваши покупки.

Я не без интереса изучила этот оригинальный документ, заверенный сложной подписью с завитушками и большим чернильным штампом «Либер Муттер», который я уже видела на застиранных гостиничных простынях.

На клетчатой бумажке с зубчатым краем уже знакомым мне твердым почерком с нажимом были перечислены разнообразные предметы быта, приобретенные нашей смешанной компанией в лавочке «Все для отдыха»: трусы мужские «семейные» – 4 штуки, носки мужские синтетические – 5 пар, две упаковки одноразовых бритвенных станков, три зубные щетки «Дентис», один комплект женского белья «Чаровница» (тут мы с Нюней покраснели), ботинки «Мечта туриста», джинсы и свитер подростковые – по одному экземпляру. Также в перечне числились пляжная сумка из неотбеленного хлопка и кожаный портфель. Похоже, кто-то из японцев запасался багажом. Общую стоимость наших приобретений дотошный Борис Абрамович обозначил некруглой суммой в одну тысячу семьсот пятнадцать рублей шестьдесят две копейки. Копейки меня просто растрогали. Я даже не сразу сообразила, что вручение мне данного документа по сути можно приравнять к взятке, ибо Шульц не отметил, что за покупки японцев платила вовсе не я, а они сами, из своего личного кармана. Фактически, хитрый Борис Абрамович завуалированно предложил мне нагреть родную департаментскую бухгалтерию на одну тысячу сто пятнадцать рэ шестьдесят две коп. Я точно помнила, что мои собственные обновы стоили ровно шесть сотен.

– Ты мотовка и транжирка! – со смехом укорила меня Тяпа. – Смотри, ты потратила на шмотки больше всех! Даже кожаный портфель стоил кому-то из японской братии всего триста пятьдесят рублей!