47  

– Скажите, Эраст Эммануилович, вы пользуетесь пейджинговой связью?

– Ушам своим не верю! – Кондрашкин всплеснул руками, в одной из которых по-прежнему имелась бабки-ежкина клюка, и тренированный милицейский сотрудник вовремя пригнулся. – Никак, вы все-таки нашли мой пейджер? Надо же! И двух лет не прошло!

Красиков, как честный человек, комплимент сомнительной милицейской оперативности отклонил:

– Нет, пейджер ваш мы не нашли. А вы, стало быть, его потеряли?

– Потерял? Потерял?! – эмоциональный мебельщик снова взмахнул крючковатой вешалкой, настойчиво проверяя реакцию милицейского товарища. – Да я же еще в прошлом году заявление написал, что у меня его украли!

– Неужели? – обронил Ваня.

Этого оказалось достаточно, чтобы спровоцировать Эраста Эммануиловича на прочувствованную речь, из которой внимательно слушающий следователь узнал немало интересного, а именно: что Бедуинцев редкий ворюга, который тянет все, что плохо лежит, и даже то, что лежит хорошо, но в пределах досягаемости вороватых лап Бедуинцева. При этом, кто такой Бедуинцев, сказано не было, зато далее был озвучен приблизительный список стянутого неведомым Бедуинцевым у многострадальных Кондрашкиных за последний год. Это был перечень разнообразного народного добра на два десятка пунктов, из которых Ване особенно запомнились вышеупомянутый пейджер Эраста Эммануиловича, кашпо его жены, соковарка тещи, компьютерный журнал сына и трехколесный велосипед внука. Образ ворюги Бедуинцева, злоумышляющего против мирного семейства Кондрашкиных с эпическим размахом, в целом не прояснился, но детализировался. Красиков весьма ярко вообразил себе клептомана, густо увешанного разноплановыми предметами быта и уходящего от погони, организованной представителями ограбленной фамилии, на трехколесном велосипеде.

– Хотел бы я знать, когда вы положите этому предел? – вопросил потолочные балки разгневанный Эраст Эммануилович.

Балки не ответили, и гражданин Кондрашкин с вызовом посмотрел на представителя власти.

– А где мы должны его положить?

Ваня хотел прояснить географию распространения неутомимого ворюги Бедуинцева, но по выразительному взгляду, брошенному Кондрашкиным на гробовидный шкаф, понял, что вопрос прозвучал несколько двусмысленно, и поспешил уточнить:

– Где именно проживает гражданин Бедуинцев?

Кондрашкин с готовностью ответил на этот вопрос, убедился, что Ваня записал адресок его недруга в блокнотик, и заметно повеселел.

Уходящего по душу Бедуинцева следователя мебельщик проводил приветственным взмахом клюки, злорадной улыбкой и веселым посвистом, в котором без труда угадывались начальные такты традиционной бабки-ежкинской песни на слова: «Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мяса поевши!» Чувствовалось, что стоны измученного грядущими неприятностями Бедуинцева отзовутся в сердце правозащитника Эраста Эммануиловича сладкой музыкой.

20

Бедуинцев сидел на травке под старой неплодоносящей яблоней, размышляя глубоко и напряженно, как Исаак Ньютон. Перед ним стояла извечная дилемма, которую Ньютон в свое время обмозговать не удосужился: что стырить? Пододеяльник, опрометчиво вывешенный бабкой Кондрашкиной на просушку в общем дворе, или игрушечный грузовик, забытый в песочнице Кондрашкиным-внуком? Пододеяльник был новый, красивый и уже почти сухой. Пяток минут поутюжить, положить в новый пакетик – и можно нести старухам, которые с рук продают разное барахло у ворот Соломенного рынка.

– Рублей семьдесят дадут, не меньше, – прикинул Бедуинцев.

За игрушечную машинку меньшенького Кондрашкина больше полтинника выручить не светило, но зато грузовик умыкнуть было гораздо легче, чем постельную принадлежность. Именно пододеяльник, во всю ширь развернутый напротив соседского окна, загораживал огорчительно бдительной бабке Кондрашкиной вид на песочницу с забуксовавшей в ней машинкой.

– Полтинник – тоже деньги, – взвесив все «за» и «против», решил Бедуинцев и прямо из-под яблони вприсядку засеменил к песочнице.

Выдернув из бархана грузовичок, он сунул его за пазуху, попятился, отступая с места имущественного преступления, и неожиданно натолкнулся спиной на некое препятствие. Одновременно скучный казенный голос скрипуче произнес поверх головы бессовестного расхитителя младенческого добра:

  47  
×
×