Спокойно, Маша, я Дубровский!

Звук получился замечательно громкий, и пыль взметнулась дымовой завесой.

– Сказано было – дадите премию, значит, дадите! – грозно сказала я. И тут же пустила в ход секретное оружие: – Дайте по-хорошему, а не то вот ка-ак упадет тугрик, вам же хуже будет!

Наш комдир, скажу я вам, избытком эрудиции не страдает. Подозреваю, что он просто не знал, что это за страшная такая штука – тугрик. И закономерно забеспокоился: мало ли, куда конкретно этот самый тугрик может упасть? А вдруг, не дай боже, непосредственно кому-нибудь на незащищенную плешь? Опять же, мои звучные удары папкой по столу могли вызвать у Андрея Петровича опасение, что и неведомый тугрик упадет не сам по себе, а с моей деятельной помощью. Я же, когда скандалю, такой энтузиазм проявляю, с каким не только отдельный тугрик – всю экономику государства обрушить пара пустяков!

В общем, премию свою я получила (буквально – выбила!), после чего не задержалась в офисе ни на секунду, легконогой сильфидой упорхнула прочь под производственный конфликт, возобновившийся с новой силой.

26

Лишь усевшись в машину, я осознала, что вынесла из конторы не только свою премию, но и чужую папку с рекламными макетами. Возвращаться, чтобы вернуть ее, я не стала. Сказано Сашке – нарисовать новые картинки, значит, нарисует, не треснет.

Пока я прятала в бумажник деньги, Зяма от нечего делать проявил профессиональный интерес к содержимому дизайнерской папки – вытащил картинки и принялся их рассматривать.

– Куда едем? – поинтересовался водитель.

– На автовокзал! – громко ответила я в продолжение и развитие легенды о поездке в Сочи.

Зяма взглянул на меня вопросительно, но я со значением сказала:

– Спокойно, Маша, я Дубровский!

Зяма кивнул и уткнулся в бумажки, но секундой позже ахнул, дернулся и сразу же замер, как самая настоящая трепетная барышня при виде мужественного разбойника с неясными намерениями.

– Ну, что еще? – сердито спросила я.

Зямина необычная порывистость мне очень не понравилась. В годину суровых испытаний я бы предпочла менее нервозного компаньона.

Братец механическим движением робота поднял повыше рассматриваемый макет. Я поглядела на него и не узрела ничего особенно ужасного. Ну, не шедевр сваял наш Сашка, так ведь его фамилия просто Петров, а не Петров-Водкин!

Картинка, чем-то поразившая Зяму, представляла собой откровенно халтурный макет карманного календарика на будущий год. Лицевую сторону этого рекламно-раздаточного материала сомнительно украшали фотография полнозубо улыбающейся девицы и слегка подредактированный слоган моего собственного сочинения: «Если вы всегда улыбаетесь, вы не идиот, а пациент клиники „Мегадент“! Девица на фото дивной красотой не блистала, но улыбка у нее была вполне голливудская. Поэтому я решила, что Зяма в шоке от моего текста, и в свое оправдание сказала:

– Слоган, конечно, дурацкий, но клиенту понравился.

– К черту слоган! – отмахнулся братец. – Ты на модель посмотри! Это же Машенька!

– Какая Машенька? – спросила я, уже догадываясь, что мы говорим не о подруге Дубровского.

И не о той ушлой особе, которая имела наглость объесть трех сказочных медведей.

– Здрасьте! Какая Машенька! Которую из вашей общей песочницы вперед ногами вынесли! Мы вчера ее хоронили, забыла?!

– Ах, эта Машенька! – Я с новым интересом уставилась на картинку.

На кладбище я покойную не разглядывала, а при жизни Машеньки не была с ней знакома, поэтому никакого представления о ее наружности не имела. А Машенька была ничего, интересная! Впрочем, Зяма на дурнушку и не позарился бы.

Слово «дурнушка» само собой проассоциировалось у меня с тощенькой дохленькой Сигуркиной, которую не приблизил к образу роковой красавицы даже экстравагантный тигровый окрас волосяного покрова. И ожили вдруг в моей памяти две сцены, прежде не казавшиеся мне значительными. Во-первых, я вспомнила, что видела, как Сигуркина старательно ловила у кладбищенских ворот машину и в результате уехала на большом сером джипе. Во-вторых, освежилось мое воспоминание о том, как привратник в доме на Нововасильевской докладывал Дашеньке Павелецкой о приходе нежданых гостей и подробно описывал любопытной мадам внешность Зямы. И возникла у меня дикая, но не лишенная интереса мысль, будто исчезновение Сигуркиной и убийство Павелецкой как-то связаны между собой.