Кукиш с икоркой

– Мамулечка! Смотри, как он сейчас шваркнется! – из фонового шума вырвался звонкий голос Масяни.

Употребленный малышом глагол мне очень не понравился, поэтому я мигом слетела со скамейки, стартовала на голос и успела как раз вовремя, чтобы подхватить Масяню, шваркнувшегося с горки в полном соответствии с программным заявлением.

– Колюша! Нельзя перегибаться через перила! Ты чуть голову себе не разбил! – В сердцах я шлепнула ребенка по попе, выбив из штанов небольшое облако пыли.

– Котеночек мой! – нарушая воспитательный процесс, заворковала подоспевшая Ирка. – Масюшка-кисюшка-поросюшка! А вот что тетя Ира даст хорошему мальчику?

– Где это тетя Ира видит хорошего мальчика? – мрачно проворчала я.

– Конфету! – завопил Мася, вырываясь из моих рук и стремительно врубаясь в Ирку.

– Две конфеты! – в тон ребенку выкрикнула подруга, доставая из кармана «Твикс».

Мася деловито зашелестел оберткой, и это позволило нам оттащить его от горки, переместив за столик кафе. Колян с Моржиком еще топтались у стойки, оживленно обсуждая преимущества светлого «Левенбрау» перед темным «Туборгом».

– Три двойных пломбира и два по пятьдесят коньяку, – скороговоркой сказала Ирка подошедшей официантке и перевела унылый взгляд на меня: – Ты же будешь коньяк?

– Конья-ак? – подняв брови, повторила я. – Раз мы пьем коньяк – значит, что-то случилось. И, судя по твоему безрадостному виду, это «что-то» не относится к числу приятных сюрпризов! Ирен, рассказывай!

– Я только закурю! – Ирка вытащила из кармана пачку сигарет.

Тут уж я откровенно заволновалась:

– Ирусик, ты же не куришь!

– Пожалуй, пора начать, – мрачно сказала подружка. – Говорят, это здорово успокаивает.

Я внимательно смотрела на ее руки: они заметно дрожали. Успокоиться подружке действительно не мешало. Трясущимися пальцами Ирка потянула сигарету и уронила всю пачку под стол. Я поспешно нагнулась, подняла коробочку и выпавшую из нее свернутую бумажку.

– Ленка, у меня проблема! – ничего не заметив, пожаловалась Ирка. – У меня завелся этот… как бы его назвать…

– Герпес? – сочувственно предположила я.

– Хуже! Кавалер! – Ирка стукнула кулаком по столу, заставив пепельницу подпрыгнуть, успокаивающе улыбнулась Масяне и предприняла безуспешную попытку раскурить сигарету с фильтра.

Я удивленно моргнула, не сумев сразу придумать такого кавалера, который был бы хуже герпеса. Это кто же за ней ухаживает, интересно? Кощей Бессмертный? Совершенно машинально я развернула бумажку, выпавшую из сигаретной пачки, пробежала глазами короткий текст и остолбенела. Аккуратными печатными буквами на полоске бумаги было написано: «Поттер Гарри – колдовская харя!»

– Это… это? – Я слабо взмахнула бумажкой и уставилась на подругу с немым вопросом.

– Ах, это Моржик! – Ирка вырвала у меня записку, скомкала ее и бросила в пепельницу. – Понимаешь, он ревнует.

– Моржик ревнует тебя к Гарри Поттеру?! – Я вытаращила глаза, как вареный рак. – Ирка! Ты же не хочешь сказать, что за тобой ухлестывает несовершеннолетний литературный персонаж?!

– Ты меня за идиотку держишь? – ощерилась подруга.

Я только моргнула.

– Поттер тут совершенно ни при чем! Моржик ревнует меня в том смысле, что… Ну, ему кажется, что я слишком увлеклась волшебной сказкой и стала уделять меньше внимания лично ему. Сдается мне, он немного комплексует, потому что бесконечно далек от прорицательства, превращений, гербологии и зельеделия.

– Ну почему, с зельеделием у Моржика, по-моему, как раз неплохо, – справедливости ради возразила я. – Вспомни, какую он самогонку из облепихи делает!

– Это да, – Ирка немного смягчилась. – Но в целом всякие магические штуки Моржику чужды, и он по-детски сердится на меня за мой новый интерес. Вот, взял моду обзывать последними словами бедняжку Гарри Поттера. «Колдовская харя»! Фу, как грубо!

– К черту Гарри Поттера! – Я тоже сделалась грубой. – Что там у тебя с поклонником?

– О-ох! – Подруга вздохнула так, что скомканная бумажка с пасквилем на мальчика-волшебника выпорхнула из пепельницы и улетела прочь, как живая. – Представляешь, захожу я на днях в зоомагазин…

– Зачем это? – невольно заинтересовалась я.

Ирка сделалась краснее, чем чай каркаде.

– Хотела купить сову, – неохотно призналась она, посмотрев на меня исподлобья.