Кукиш с икоркой

– Давайте, – я взяла свернутый вчетверо бумажный лист и сунула его в свою сумку. – А вы мой телефончик запишите себе. Позвоните, если Петрова появится в «Фениксе». Или, может быть, еще что-нибудь полезное вспомните…

Мы распрощались, и длинноногая Марина зашагала прочь, слегка пошатываясь на высоких каблуках. Вырез-лодочка реагировал на эту качку, как настоящий челнок на шторм в открытом море, обнаженные плечи красавицы попеременно сверкали в волнах алого шелка, что явно вызывало у встречных мужчин инстинктивное желание спасти утопающую. Глядя на это, я не сомневалась, что Марине тоже удастся, как она выразилась, «подцепить какой-нибудь кошелечек с ушками».

Думаю, мне в роли частного детектива будет гораздо труднее добиться успеха. Я немножко приуныла. Как жаль, что нельзя обрести искомую Людочку Петрову по методу маленького колдуна Гарри Поттера, просто вскричав: «Ассио Людочка!» Впрочем, чтобы заклинание сработало, нужна еще волшебная палочка, а у меня ее нет.

– А вообще, что у меня есть? – С этими словами я водрузила себе на колени обувную коробку, которую мне дала Ангелина Митрофановна, и сняла с нее крышку.

Сверху в коробке лежал простой белый конверт, лаконично подписанный необычайно приятным уху каждого наемного сыщика словом «аванс». В конверте обнаружились пять стодолларовых купюр. Я их бережно переложила в свой бумажник. Еще в большом конверте нашелся конвертик поменьше. На нем было начертано словосочетание «деньги на расходы». Я вынула из конвертика три пятисотрублевые купюры и приобщила их к баксам.

В нижних слоях коробки вперемежку лежали: простейшая деревянная щетка для волос, бесцветная гигиеническая губная помада, слегка помятый тюбик недорогого отечественного крема для рук «Велюр» и книжка карманного формата. На мягкой обложке золотыми буквами с завитушками было написано название романа: «Любовь, омытая огнем». На картинке сливались в долгом, как мексиканский сериал, поцелуе грудастая блондинка в распущенном корсаже и мускулистый брюнет.

– Не густо, – разочарованно пробормотала я, закрывая коробку.

При этом я имела в виду вовсе не сумму аванса.

Какая скромная и непритязательная девушка, эта Людочка! Декоративной косметикой не пользуется, руки мажет самым дешевым кремом, а волосы чешет таким гребешком, которому весьма сдержанно порадовался бы неизбалованный Конек-Горбунок! Просто Золушка какая-то!

– Но при этом Золушка, страстно мечтающая о принце, – напомнила я себе, имея в виду роман про пламенную любовь. Или про любовь в огне? Ну, что-то в этом роде…

Вздернув на плечо сумку и прихватив коробку, я поднялась со скамейки и зашагала к трамвайной остановке. Мне еще нужно было зайти в магазин за продуктами, а потом предстояло гулять с ребенком, готовить ужин, кормить семейство…

В восьмом часу вечера эта программа-минимум была в основном выполнена. Я накормила ужином Масяню, включила ему мультик, после чего разрешила себе немного отдохнуть от трудов праведных. Я достала из коробки Людочкину книжку про огнеопасную любовь и попыталась найти в квартире тихий уголок, желательно с мягкой горизонтальной поверхностью.

В гостиной громко голосили мультяшные бременские музыканты, под их бодрое пение на диване, как на батуте, прыгал Масянька. На кровати в детской лежали части игрушечной пирамиды, которые малыш строго-настрого запретил трогать. Пирамида была большая, почти метровой высоты, так что ее фрагментов запросто хватило на все помещения двухкомнатной квартиры. Вздохнув, я побрела в кухню, села за стол, отодвинула подальше кастрюлю с рагу из курицы с яблоками, укутанную в одеяльце в ожидании прихода с работы Коляна, взяла яблоко и открыла книжку.

Через минуту я уже хрюкала, как Хавронья, давясь яблочной жвачкой и чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы – от смеха и безмерной скорби по глупости автора произведения. «От его мужского запаха у Энни поджались пальцы на ногах. Она мелко задышала на его волосатую грудь и тихо вскрикнула, когда их тела сошлись настолько близко, что соприкоснулись», – взахлеб повествовала писательница.

Долгий настойчивый звонок в дверь я расслышала не сразу, только после того, как Масяня прибежал ко мне в кухню и громогласно выдал цитату из «Простоквашина»:

– Это кто пришел? Это никто не пришел, это наш папа с ума сошел!

– Это не папа, это тетя Ира пришла, – сообщила я малышу, открыв дверь.