Руссо туристо, облико морале

– Может, обратимся в полицию? – предложила я.

– Ни в коем случае! – Денис сначала замахал руками, но потом успокоился и задумался. – Впрочем… А ну пошли!

И мы снова затопали по ступенькам вниз, торопясь покинуть постоялый двор. Я подумала, что вывеска, обещавшая нам спокойный и уютный ночлег, безбожно лгала: более нескучную и неприятно волнительную ночку мог подарить своим гостям разве что замок Дракулы.

На стоянке у трактира снова как ни в чем не бывало стояли синий пикап и желтый мопед. В машине, склонив плешивую голову к окошку, спал дядька в клетчатой рубашке.

– Смотри, бедный мужик решил ночевать в своей тачке! – Зяма подтолкнул меня локтем. – Не иначе боится, как бы его синюшку опять не угнали!

– Правильно боится, – сухо сказала я, не видя в окружающей действительности особых поводов для веселья. – Нашу-то тачку угнали! Да еще вместе с Инкой.

Зяма перестал ухмыляться.

– Секундочку. – Денис оставил нас, подошел к пикапу и постучал в окошко.

Водитель приоткрыл дверцу, они коротко переговорили на немецком, и клетчатый вылез из машины.

– Мехти пойдет с нами, – подведя дядечку поближе, сообщил капитан Кулебякин.

– Мехти? – повторил Зяма, пренебрежительно выпятив губы. – Что это за имечко такое – Мехти?

Сказал он это мне на ухо, но недостаточно тихо. Мехти, который шел впереди нас в паре с Денисом, услышал Зямины слова, обернулся и любезно сообщил:

– Это не русское имя. Вам оно кажется странным?

– Не страннее, чем Казимир, – невинным тоном ввернула я, и Зяма поперхнулся.

– Мой папа был азербайджанцем, а мама – немецкой еврейкой, – доброжелательно объяснил Мехти. – А жили мы в Казахстане. Вот такой интернационал!

– «Интернационал» я знаю, – меняя тему, сказал смущенный Зяма и тихонько запел:

– Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!

Маршировать под «Интернационал» было вполне удобно. Пролетарский гимн бодрил и добавлял оптимизма, без которого в суровую годину испытаний просто не обойтись.

– Кипит наш разум возмущенный и в смертный бой идти готов! – вторя Зяме, подхватила я.

А с разумом и впрямь творилось что-то неладное. Оказавшись в конце пути под деревом, к которому я в полночный час конспиративно прирастала гигантским древесным грибом, я испытала ощущение, красиво именуемое «дежавю». Зяма, очевидно, тоже почувствовал нечто подобное: он нервно покосился на украшающий столбик обрезок красного собачьего поводка, быстро огляделся в поисках законного владельца этого яркого аксессуара и спросил:

– А что нам тут надо?

Вместо ответа Денис постучал в калитку тяжелым металлическим кольцом, а Мехти озвучил в динамик переговорного устройства короткий текст на немецком. Через несколько минут щелкнул замок, и калитка открылась.

– Вы идите, а я вас тут подожду, – быстро сказал Зяма, отступая в тень «моего» дерева.

Хозяина дома я узнала – им оказался австрийский полицейский, с которым Денис беседовал под моим окном. Ну тот, который приехал в машине сопровождения следом за «Фольксвагеном» и пикапом. Не заметно было, чтобы этого уважаемого герра очень обрадовало наше неожиданное появление, однако после коротких переговоров с Кулебякиным он все-таки впустил нас в дом.

В следующей сцене я была статисткой – огорчительное незнание немецкого предопределило мою немую роль. К счастью, хотя бы не глухонемую: Мехти без объяснений понял смысл моего молящего взгляда, сжалился над бедными статистами и вкратце перевел для меня разговор Дениса с полицейским, которого Кулебякин запросто называл Хенриком.

– Ваш друг просит у господина Хоффера помощи в срочном розыске пропавшего автомобиля. А господин Хоффер советует ему дождаться утра и обратиться с официальным заявлением в участок.

– Надо сказать, что нужно искать не машину, а девушку, которая пропала вместе с ней! – заволновалась я.

– Ваш друг сказал и это тоже, – прислушиваясь к разговору разноплеменных полицейских, кивнул Мехти. – Но герр Хоффер очень странно отреагировал на описание внешности пропавшей девушки. Вы видите?

Я и видела, и слышала, как герр Хенрик разразился нездоровым смехом. В хохоте, густо перемешанном с икотой, прорывались отдельные немецкие слова.

– Что он говорит? – спросила я нашего толмача.

– Что девушку с такими приметами ищет вся австрийская полиция.