Руссо туристо, облико морале

Впрочем, никаких таких реальных знакомых у меня не было или же я их просто не помнила. Поэтому мои матримониальные мысли были абстрактными, чистыми и прекрасными, как букет флёрдоранжа.

Внезапно на этом красивом и нежном ментальном фоне грязным пятном вздулся ядерный гриб дикой ярости. Я случайно посмотрела на спину куртки, которую машинально вертела в руках, и увидела на ней четкий отпечаток ребристой подошвы!

– Ах вот оно что! – моментально взбесилась я.

Темный отпечаток был не грязный, просто мокрый. Курточная ткань просыхает быстро, значит, кто-то дал мне пинка совсем недавно. А перед этим наступил на мокрое место.

Я быстро огляделась. Вокруг не было никаких луж, и ближайшая ко мне водосточная канава была сухой, как спирт в таблетках. В поисках водоема, где намочил копыто лягнувший меня мерзавец, я еще раз обежала церквушку. Не поленилась даже залезть на леса – и правильно сделала: перевернутая плошка с откисавшим в ней шпателем нашлась именно там. Вода уже впиталась в доски, осталось только мокрое пятно, но мне и этого было достаточно. Выглянув с лесов, я увидела внизу свой помятый проволочный стожок и сразу же поняла, как все было. Значит, я стояла вот тут, а он подскочил сзади, толкнул меня ногой, и я бухнулась с трехметровой высоты, не сломав себе шею только благодаря своевременной встрече с чудесной, замечательной, прекрасной проволокой!

– Шею не сломала, но башкой ударилась и память потеряла! – напомнил внутренний голос.

– Слушай! – задумалась я. – Если этот ногастый гад хотел меня убить, значит, он имел на то серьезную причину? Знать бы, какую… Наверное, у него ко мне что-то личное? То есть он неплохо со мной знаком и…

– И если он тоже не потерял память, то знает о твоей жизни гораздо больше, чем ты сама! – договорил смышленый внутренний.

– Значит, нам имеет смысл познакомиться заново! – подытожила я и с риском повторно сверзиться с лесов высунулась подальше, чтобы оглядеть окрестности из-под ладошки.

Была надежда, что лягастый-ногастый не успел далеко уйти, и я поклялась себе найти его.

Ничего особенного для этого делать не пришлось, он нашелся сам. Я услышала, как скрипнули доски, обернулась и увидела поднимающегося на леса мужчину в темной одежде – то ли в синем, то ли в коричневом, я не присматривалась. Меня интересовала главным образом его обувь. На ногах у незнакомца были кроссовки. Можно было не сомневаться, что подошвы у них ребристые!

– Он чуть вошел – она узнала, вся обомлела, запылала и молча молвила: «Вот Он!» – внутренний голос очень удачно прокомментировал ситуацию стихами, автора которых я запамятовала.

И еще добавил с невольным уважением:

– Смотри, какой упорный гад! С первого раза укокошить тебя не смог, пришел еще раз попытаться!

– Это мы еще посмотрим, кто кого укокошит, – свирепо пробормотала я и приготовилась атаковать первой.

4

Лео Амтманн на выходе из участка притормозил у торгового автомата и с вожделением засмотрелся на молочную шоколадку с изображением дойной коровы. Это была его ошибка. По мнению Марты, Лео вообще следовало забыть о любимых сладостях, которые – вкупе с любимым пивом – к двадцати шести годам наградили его круглым животиком. В присутствии жены Лео на шоколадки даже не смотрел, тихо радуясь, что Марта не предала анафеме и пиво. С Марты сталось бы объявить мораторий на употребление любого неугодного ей продукта без учета мнения Лео – характер она унаследовала от отца. До свадьбы влюбленный Амтманн этого как-то не замечал, но спустя полгода после похода к алтарю начал терзаться вопросом: какого черта он взял в спутницы жизни женский вариант лейтенанта Бохмана?!

Если честно, Лео думал, что новое родство даст ему шанс дожить до пенсии, не скончавшись от раннего инсульта в момент очередной служебной головомойки. Надежда не оправдалась, скандалист и придира Бохман начал тиранить бедолагу Амтманна вдвойне: и как начальник, и как родственник.

Определенно, Лео не следовало задерживаться в коридоре. Его смена закончилась, и он имел полное право на ночной отдых, который обещал быть особенно спокойным и приятным, потому что потомственная тиранша Марта уехала в Зальцбург на свадьбу двоюродной сестры. Однако лишняя минута промедления все испортила.

– Лео, сынок! – добрым голосом сытого тигра позвал Бохман, выглянув из своего стеклянного кабинета. – Собрался уходить?