Руссо туристо, облико морале

Увидев священный для меня чемоданчик в лапах грязного негодяя, я преисполнилась праведного гнева. Он дополнил и переполнил мою решимость идти, если понадобится, на смертный бой, так что я ни секунды не раздумывала, как мне поступить. Оборвав на пронзительной высокой ноте героическую песню про Акапулько и ай-яй-яй-яй, я отважно шагнула навстречу преступнику, вскинула, точно дуэльный пистолет, Зямин баллончик и выстрелила из него прямо во вражью морду!

Мой любимый дизайнер был неточен в определении цвета краски, она оказалась не просто желтой, а золотой. Пока я давила, как на гашетку, на кнопку распылителя, меня посетила несвоевременная мысль – надо будет спросить у Зямы, не имел ли он благородной цели принять участие в золочении величественных венских памятников. Его баллончик стал бы для этого идеальным инструментом! Банальное, в общем-то, лицо преступника под воздействием чудо-краски моментально приобрело такую сияющую красоту и внушительность – куда там посмертной маске Тутанхамона!

Воняла, правда, эта золотая дрянь – будь здоров! Даже я расчихалась, а мой златолицый враг и вовсе одурел. Он взвыл (и тут я ловко позолотила ему гланды), захлебнулся краской и эмоциями, выронил чемоданчик, схватился за лицо и завертелся волчком точно так же, как совсем недавно это делала я сама. Только что про Акапулько не распевал (хотя «ай-ай-ай-ай» в его вое угадывалось отчетливо).

Про чемоданчик негодяй совсем забыл, а зря! От удара о мостовую тот открылся, и из него высыпались пачки денег – с виду совсем как настоящие!

– Ой, сынку! – истошно завопила мамаша гармониста. – Що робится! Як воны цей дуре подають! Ты тильки побачь, скильки грошей!

А сынку уже не просто смотрел на гроши, а пачками выхватывал их из-под ног рыдающего Тутанхамона.

– Гля, братва, бабло! – радостно вскричал густой среднерусский бас в накатившей на нас группе туристов.

Через пару секунд моего златомордого противника уронили на землю, после чего в радиусе двух метров вокруг меня двуногих прямоходящих граждан не осталось. Одна я торчала посреди коленопреклоненной толпы, окаменевшая, точно идол.

Ловко перепрыгивая через согнутые спины, справа от меня промчался Маня. Это вывело меня из оцепенения.

– Чемодан хоть отдайте, ироды! – вскричала я, выдергивая из гущи тел пустой помятый несессер.

В тоннель с топотом влетел приличный с виду мужик в цивильном костюме. Он орал по-немецки и размахивал каким-то значком. Я сообразила, что подоспел полномочный представитель службы охраны общественного порядка, и поняла, что мне пора удаляться. Как говаривал Вильям наш Шекспир – мавр сделал свое дело, мавр может уходить!

Не было сомнений, что охрана не промахнется и обязательно задержит моего златолицего Тутанхамона. Ведь, пока его не умоют растворителем, он будет воистину ярчайшим представителем преступного мира!

Я поскорее выбралась из толпы и во все лопатки припустила вслед за Маней.

Брюнет бежал быстро, и я старалась от него не отставать. Это была реальная задача, потому что Маня расчищал мне фарватер.

Как ураган (два урагана!) пронеслись мы через всю площадь, с гулким топотом промчались по тоннелю, вылетели на следующую площадь, обогнули просторную яму с виднеющимися в глубине ее остатками древних стен и побежали по пешеходной улице. Средняя скорость фланирующих по ней была гораздо ниже нашей, поэтому я то и дело задевала кого-то локтями и извинялась:

– Сорри! Сорри! Миль пардон! Простите!

– А что, «Динамо» бежит? – безошибочно угадав во мне соотечественницу, насмешливо крикнул какой-то парень с гитарой.

– Все бегут! – узнав цитату, машинально ответила я.

Бежали действительно не только мы с Маней: в полусотне метров впереди во все лопатки чесали Денис и Зяма. Я поняла, что Маня следует за ними.

Впереди возвышался величественный и прекрасный собор Святого Стефана, но не он был целью нашей высокоскоростной экскурсии. Неожиданно Денис круто свернул в переулок, и все остальные последовали его примеру. Приблизившись, я увидела, что опередившие меня мужчины сгруппировались у небольшого автомобиля. Маня дергал дверцу, рискуя вырвать ее с корнем, Зяма влип лицом в стекло, всматриваясь в сумрак салона, а Денис гремел ключами и преуспел больше всех.

– Инна! – позвал он, открыв дверцу и занырнув в нее до половины. – Вот скотина!

Я было удивилась, что капитан так грубо зарифмовал имя любимой девушки, но оказалось, что ругательство адресовано вовсе не ей. Кулебякин вынырнул из авто, хлопнул дверцей так, что машинка закачалась, и побежал в обратном направлении быстрее прежнего. Удивленно переглянувшись, мы поспешили за ним.