Дама непреклонного возраста

Татьяна поднялась, налила в красивый стаканчик киселя и понесла парню.

– Таня, так, может, Вадьку просто хулиганы поймали? – спросила Зинаида, когда подруга вернулась.

– Может, и хулиганы, но только они, когда его битами били, приговаривали, что театр ему боком выйдет, если только сунется туда устраиваться. Это единственное, что он помнит. А переодели его в тряпье уродливое, думаешь, так просто? У нас ведь всякие накладки делают, чтобы, скажем, кривизну спины не так заметно было, и прочие премудрости… И надпись не то маркером, не то еще какой дрянью вывели. Я хотела смыть, но у Вадьки такие боли… Ладно, потом все равно отмою, если надо, и ацетоном ототру.

Зинаида не знала, что и сказать, молча брякала ложечкой в чашке. Чай уже совсем остыл и пить его не хотелось. Татьяна крутилась возле плиты, на которой кипели какие-то кастрюльки с запаренными травками и шипели на сковороде котлеты.

– Да у нас бы, может, и не тряслись так… Ну, подумаешь – Вадька! Это для меня он сын единственный, а им кто? Только тут и вовсе страшная вещь случилась, – продолжала Татьяна, оторвавшись от кулинарии. – Еще в прошлом месяце пришло нам приглашение из Англии… Даже не нам, и не приглашение. Англичане предложили Ивской подписать контракт на три года, чтобы она приехала к ним, поработала, поделилась опытом и подобный театр устроила у них там. Естественно, большими деньгами заманивали. Только пригласили не весь театр, а одну Елену Сергеевну. Правда, разрешили модельера взять – Агапову. Елена сразу лоб давай морщить – как бы ей и театр не бросить, и выгоду не упустить. А возле нее все наша модель крутится – Софья Филипповна. Сама уже старушка, а еще и швеей работала. Старушка старушкой, но во все дыры так и лезла. И тут она твердила: «Еленочка Сергеевна! Даже и не вздумайте отказать! Езжайте одна! Чего за собой этот горб тащить?» Это она про нас, что мы, мол, горб! А сама маленькая такая, карлик почти. Она у нас моду для низкорослых показывала. Так ее девчонки чуть не разорвали. Сама же понимаешь: кому в Англию не хочется…

– Ты к чему мне про какую-то Софью рассказываешь, Тань? Мы же про Вадика говорили…

Татьяна сложила по-старушечьи руки в замок и страшно выпучила глаза:

– А к тому! Софья крутилась, крутилась, Елена тогда только отмахнулась. А на следующей неделе Софья Филипповна опять ее подзуживать стала: не слушайте никого, езжайте! И десять дней назад того… сгорела в собственном доме.

– Ого… – опешила Зинаида. Потом проморгалась и сообразила: – Вообще-то, здесь и совпадение может быть, чего уж ты…

– Ага, совпадение! – взвилась Татьяна. – У Софьи, между прочим, тоже на руке написали «Я не такая!», понятно?! И еще одно. Директриса-то наша по совместительству психолог, так вот она с нами, с сотрудниками, беседы постоянно проводит – анкеты всякие заполняем, на тесты отвечаем. Все ей хочется чудо-коллектив состряпать. Недавно она выясняла, кто чего боится. Так вот, Софья, оказывается, больше всего пожара боялась. Даже спички никогда не покупала, только электроплитой пользовалась. Так что с пожаром тем совсем ничего не понятно. Софья Филипповна у дочки часто ночевать оставалась. И в тот вечер Софья, так дочь говорила, тоже осталась. Пришла с работы, к швейной машинке села, все чин-чинарем. Они поужинали, фильм какой-то по телевизору посмотрели и спать отправились, каждая в свою комнату. А утром дочь будят (ее, кстати, Валентиной зовут) и сообщают, что матушка благополучно скончалась. Да не где-нибудь, а в своем собственном доме. А дом тот, между прочим, на другом конце города. Ну и скажи, зачем старушке понадобилось дожидаться, пока дочь уснет, чтобы ехать среди ночи к черту на кулички, на собственную погибель? И не звонил ей никто, дочка бы слышала.

– А может, ее дочка и того… убила? По каким-то своим меркантильным соображениям? – предположила Зинаида.

Татьяна энергично замотала головой:

– Не-а. Я спрашивала, она говорит, что не убивала.

– А милиция что говорит? – поинтересовалась Зина.

– В милиции говорят, что Софью сначала придушили. Представляешь?

Татьяна поцокала языком и пригорюнилась. Зинаида сначала тоже решила запечалиться, но потом вдруг уставилась на Боеву цепким взглядом.

– Слушай, Татьяна, а ты откуда знаешь такие подробности? Прям и милиция тебе все рассказала, и дочь нечаянно проболталась, да еще с подробностями!

Татьяна возмущено вспрыгнула со стула:

– Ни фига себе нечаянно! Я ж тебе говорю – я по этому делу работаю! Даже и папку завела! Подожди-ка…