Дама непреклонного возраста

– Спасибо, Зина, – расчувствовалась Татьяна. – Сегодня же вместе и разопьем.

– Ага, а завтра такую же принеси, а то у тебя недостача будет, – напомнила Зина и тоскливо посмотрела на часы. До конца смены оставалось еще полчаса.

Глава 7

Борщ как средство общения

Когда подруги прибыли к Зинаиде, в кухне уже сидел Игнатий, а перед ним крутилась Юлька с миской борща.

– А я говорю: вам не хватает борщовных витаминов! – наседала девчонка и тыкала тарелкой в лицо гостю.

– Юленька, а я вам отвечаю: моя печень не любит борщ, – уворачивался Плюх и отталкивал тарелку.

– А вы бы поменьше с кишками разговаривали. Прям, шизофрения, честное слово! Еще у мочевого пузыря спросите! – наседала хлебосольная квартирантка.

Татьяна догадалась, что сейчас и в нее начнут тыкать борщом, и слабо простонала:

– Зин, ты бы ее хоть пельмени варить научила или, на худой конец, китайскую лапшу. Ну чего ж она на вареной свекле помешалась?

Ее стон услышали, и Юленька обрадованно захлопотала возле плиты.

– А вот и наши дамы! Смотрите, Игнатий Олегович, женщины никогда не станут капризничать. Дамы, за стол!

Зинаида сделала вид, что не расслышала клича, унеслась в ванную, заперлась и на всю мощь открыла кран. Татьяна же, к удивлению Плюха, а еще больше – самой Юленьки, с воодушевлением уселась за стол.

– Юля, что это? – перекосилась она после первой же ложки.

Юлька оторопело похлопала ресницами и сунулась носом в тарелку гостьи.

– Это? Борщ. А вы что подумали? – наконец сообщила она. – А вот это беленькое – кусочек упаковки от чеснока, случайно залетел.

Юля, нимало не смущаясь, залезла в тарелку Татьяны пальцами и выудила посторонний ингредиент.

– Да нет же, я не о том, – куксилась Татьяна, отодвигаясь от стола. – Сейчас так борщи никто не готовит. Прямо неудобно за тебя, Юля, ты уж извини…

– А что такое? – в ужасе прижала руки к груди молодая хозяйка. – Я все по рецепту – и свинину сварила, и овощи… Да, я еще свежей зелени накрошила – укроп, петрушку, салат!

– Говорю тебе как работник ресторана, – терпеливо поучала Татьяна. – Все не так. Нет, свинину можно оставить, а дальше… надо засыпать горох.

– Горох? – отвесила челюсть Юлька.

Плюх моментально сообразил, что сегодня имеется возможность борща избежать, и активно Татьяну поддержал:

– Да-да, я вот был за границей, там уже давно все борщи только с горохом. Такой парадокс!

– А потом – картошечка. Обжариваешь лучок и…

– Свеклу? – подсказала Юлька.

– Ни боже мой! Никакой свеклы! Потом… Зина, ты там утопла, что ли, в ванной? – не выдержала Татьяна. – Вылезай! Нам сегодня Юленька гороховый борщ варить будет.

Заслышав такие нововведения в кулинарии, из комнаты высунулся Игорек. В отличие от супруги, он моментально сообразил, куда клонит гостья, и скороговоркой добавил:

– А я еще люблю борщ с рыбой, уха называется. Игнатий Олегович, скажите, ведь правда, за границей все просто помешаны на борще с рыбой?

Игнатий не успел ответить: из ванной выскользнула Зинаида и юркнула в свою комнату. На всякий случай, перед глазами Юльки она решила не маячить – не станет же хозяйка выливать совершенно свежий борщ, кому-то придется его доедать. И пусть это будет не она, не Зинаида.

– Ну рассказывай, – затеребила она Татьяну, как только все трое закрылись в комнате. – Отчего ты отважилась оставить пост у телефона? Я прям всю смену от интереса чесалась. Звонил Вадик?

– О-о-ой, – глубоко вздохнула Татьяна, – не звонил. Но тут такое… Короче, по порядку начну. Сегодня утром я встала пораньше, привела себя в порядок – ну, мало ли, вдруг и за мной похитители явятся, – и тут в двери кто-то ка-а-ак забарабанит!

– А-а-х! – ужаснулась Зинаида. – Это они решили не звонить, а чтобы так – лично в руки деньги, да?

– Да нет же! – затрясла на нее руками Татьяна. – Открываю, а ко мне врывается… Кристина.

– Это какая же? – снова не выдержала Корытская.

Татьяна хмыкнула и нервно вытащила пачку сигарет.

– Да уж не Орбакайте! Нашей директрисы Кристина. Ивская. А с ней два парня – здоровенные, как трактор, и лысые. Кристина вся трясется, лица на ней нет. Кинулась в комнату, под кровать давай заглядывать, по шкафам шариться, а я стою – ничего сообразить не могу. Даже по рукам ей надавать не догадалась, чего это она в моей квартире роется. И тут подбегает девчонка ко мне и шипит, прям как змея какая, честное слово: «Куда вы своего сыночка упрятали? Все равно найду, порву на бинты!» Я, конечно, давай возмущаться. И даже негодовать в некотором роде. «Как тебе не стыдно! – кричу, а сама слезы платочком собираю. – Как не стыдно! – это я два раза ей повторила. – Его у меня похитили, а я возле телефона дежурю, жду, когда за него деньги просить начнут!» А Кристина на меня еще злее кидается. И уже даже не шипит, а вопит во всю глотку: «Да кому, на фиг, он нужен, чтоб его похищать! Да его даже за деньги никто, на фиг, взять не согласится! И нечего врать! Ждет она… Он у вас шарахается, где ему вздумается, и борзеет! Конопли, что ль, объелся? На меня прыгнул, гад!» А один из лысых ее так вежливо поправляет: «Не, Кристин, он же не прыгал, он только тебя поймал, раздел и голышом в подъезде к батарее приковал. Зато подъезд твой выбрал!» «Да лучше бы в чужом! Ты что, не помнишь, что за табличку он мне прицепил? «Райское удовольствие за десять рублей. Пенсионерам и инвалидам – скидки»! Меня с этой вывеской весь подъезд видел!» А другой лысый трактор говорит: «Эх, зря мы тогда щегла до конца не добили… И фигли ему то платье? Ничего, еще встретимся…» Представляете?! Это же значит, что именно они Вадика избили!