Пинок в светлое будущее

Зинаида всю прошедшую неделю не покидала бара, поэтому еще с вечера предупредила Аришу, решив сегодня на работу не ходить. Объяснялось все просто – именно сегодня уезжал Плюх, и Зинаида в глубине души рассчитывала, что неверный поймет свою ошибку, бросит крашеную вертихвостку, которую она у него видела, и проползет по ковру на коленях, требуя прощения. Естественно, Зинаида простит неверного не сразу, но… на всякий случай она уже собрала самые необходимые вещи в объемный чемодан, вдруг придется срочно переезжать с Плюхом в его новую клинику. Он говорил, ему в том городе предлагают неплохую квартиру. Господи, и отчего она такая дура, надо было сразу соглашаться, да и все дела! Тем более что бар в театре мод все равно не ее собственность, а дочка Настенька с зятем Саней собираются становиться родителями только через два года, когда зять построит собственный дом.

Однако же Игнатий не приехал ползать по ковру. Зато ближе к вечеру вместо него принесло Нюрку.

– Вот! – торжественно, как наградной лист, вручила она Зинаиде смятую бумажку прямо в прихожей. – Вот тебе адрес, завтра у тебя свидание, собирайся.

– А… собираться уже сейчас, что ли? Может, в комнату пройдем? – пролепетала Зинаида и уволокла подругу подальше от любопытных соседских глаз и ушей. – Теперь рассказывай, с кем свидание, кто такой, почему от сердца оторвала? – принялась она допытывать Нюрку, когда крепко закрыла дверь и расположилась на диване.

Нюрка капризничала и нарочно тянула время.

– Нет, ну кто же насухую такие вещи рассказывает? – надувала она блестящие, будто намазанные вазелином губы. – Ты бы коньячка налила, бренди или на худой конец «Мартини», что ли.

Зинаида посопела, потом притащила чайник и плошку с ванильными сухарями.

– Угощайся. Только в рот не клади, а то жевать долго будешь, а тебе еще рассказывать. Говори, что там за принц, к кому идти-то?

– Пойдешь, значит, по адресу, я тебе бумажку уже отдала, а принц… – Нюрка сунула-таки в рот сухарик и надолго замолчала.

Зинаида перекривилась и убрала со стола тарелочку с угощением подальше.

– Ну Зин, ну какой принц на тебя клюнет? Нет, ну надо же трезво мыслить, – заныла бесстыжая подруга.

– А чего бы и не клюнуть? Не хуже некоторых, которые во сне в подвалы падают! – начала заводиться Зинаида, но Нюрка ее прервала:

– Короче, мужик как мужик. Нормальный такой, седина у него красивая, квартира трехкомнатная в центре. А еще у него три картины. Прикинь – подлинники! Сам рисовал! В общем, хороший мужчина. Только немножко не ходит.

– Как? – выдохнула Зинаида. Она уже нарисовала перед своим мысленным взором определенный образ, сильно смахивающий на известного западного актера. И вдруг такая новость.

– Ой, ну как, как… Никак он не ходит! Болеет он! – раскрыла все карты Нюрка и тут же принялась рассуждать: – Нет, ну ты посуди сама – на кой черт ему куда-то бегать? У тебя уже был один спринтер, и что? Чуть отвернулась, махом улетел к новой белобрысой крале. А с этим очень удобно – как положил его с утречка на кроватку, так вечером там и обнаружил. Зато – квартира! И потом, ему уже восемьдесят. Ты читала, какой у нас средний возраст долгожителей? Вот и я не читала, но на всякий случай предупреди его, что, мол, по законам вежливости, богатым дольше восьмидесяти жить просто неприлично. Да он нормальный старичок! Купишь ему газеток, вечером придешь, он тебе анекдотики потравит… Чего ты смотришь?

– Ты-то не больно на такое счастье позарилась, – надулась Зинаида.

– А потому что мне без надобности, – парировала вредная Нюрка. – У меня, как ни крути, благосостояние выше твоего – и квартира отдельная, любой позавидует, и в банке кое-что отложено, и машинка не хилая. Одним словом, ты же знаешь, я в старике не так нуждаюсь, как ты.

Зинаида знала. Нюрка и в самом деле была дама не бедного сословия. Нет, когда-то они начинали на равных, то есть вместе бегали с подносами в затрапезном ресторанчике, но потом у Нюрки Тюриной случился в мозгах сдвиг, она резво кинулась изучать английский язык, долго картавила: «Хав ду ю ду?» и при первом же удобном случае пристроилась в ресторан при «Интуристе». Там у Тюриной началась новая работа и новые заработки, а чаевые поступали исключительно в валюте. Появился и побочный заработок – то она джинсики достанет, перепродаст, то магнитофончик импортный, то пиджачок замшевый, производства не нашего. Бабы Нюрку не осуждали, та в одиночку тянула сына Пашку и крутилась, как умела. Неизвестно, как именно, но, видимо, неплохо у нее получалось, потому что, когда вся страна рухнула в перестройку, Тюрина взлетела на вершину благосостояния. Она даже решила завести легальный бизнес, но сколько раз ни пыталась, тут дело не шло. Открыла небольшую фирму типа «купи-продай», и в самый расцвет ее бухгалтерша смылась в неизвестном направлении вместе с немалой суммой денег. Потом открыла магазинчик тканей, и в один момент он сгорел – рядышком полыхнул павильон с китайскими петардами, а тюринские ткани огонь сожрал за компанию. Еще раз Нюрка попытала счастья – завела магазин цветов, но тот угас из-за проблем с растаможкой. А может, из-за другого – Тюрина сдуру завязала роман с мужчиной своей мечты, но он, как позже выяснилось, являлся мужем начальницы таможни. Как бы там ни было, не везло Нюрке с бизнесом, и она бы прогорела в пух, если бы сын Пашка срочно не забрал последние денежные остатки и не укатил за границу. Теперь у него там сеть салонов по стрижке крупногабаритных собак. Парень живет безбедно, а матушке каждый месяц высылает немалые проценты. И поэтому Нюрка могла себе позволить жить на широкую ногу, не работать и поставлять подруге богатеньких, чуть живых старичков.