уДачный отпуск

– Да ты что?!! – Аня никак не могла представить себе этого. – Она еще и замужем! – удивлялась она.

– А то! Леркиного мужика видела?

– А кто эта Лерка?

– Рыжая такая, вся в конопушках. Ну пуговицы еще пришивает, не застала, что ли?

– Не застала, – качнула головой Аня. – А Ольгу помнишь? Худоногову? Ушла, тоже замуж вышла – и привет. Правда, за своего, за кемеровского. Он приехал, забрал ее да еще такой скандал устроил.

– А как наши бабенки? – с интересом спросила Маринка. – Все так же по Борьке сохнут?

– По какому Борьке? – не поняла Аня.

– Здра-а-а-асте! По какому! По Зараеву! – вытаращилась на нее Маринка. – Ну ты что? У нас же по нему весь цех с ума сходил!

– Да ну тебя… – все еще не верилось Ане. – При чем тут Борька? По Зараеву сохнут, но только по Георгию.

– По Гошке?! – изумленно выпучилась Маринка. – Да ну на фиг… По Борьке сохли.

– Да с чего по Борьке-то? – начала раздражаться Аня. – Я еще понимаю, по Георгию – красавец, умница, язык подвешен, а Борька… Ни рыба ни мясо. Затюканный какой-то. Все время глаза в пол, слово боится сказать – кто по нему сохнуть-то будет?

– Ну что ты такое говоришь? – Маринка разволновалась так, что даже вскочила. Налила себе еще чаю и снова уселась. – Борька – он… Он такой… остроумный! Он же вообще – слово скажет, и весь цех до конца смены успокоиться не может! Он же… орел!! Осанка! Рост! Брови! Всегда наглаженный, выбрит! А Гошка – он же пьянь, прости господи! О-ой, в цех нарисуется – ни петь ни рисовать! Ноги нараскоряку, язык заплетается, глаза мутные, тьфу, пакость! Борька его схватит и поскорее с фабрики, чтобы не позориться!

Аня слушала Маринку, распахнув глаза. Не верить ей она не могла – зачем Муриной врать, но и поверить, что ее Георгий пьет, заявляется на фабрику в эдаком непотребном виде… Да и не приходил он никогда пьяным! Она ж сама видела!

– Не знаю, – гордо дернула она головой. – Георгий сейчас очень приличный мужик, и по нему у нас весь цех сохнет, а вот Борька… да он даже мне предложение делал!

– Тебе-е? – заморгала Маринка. – С ума сойти… А ты?

– А мне Борис вообще никогда не нравился. С чего это я на него кинусь? – дернула плечиком Аня и сунула нос в кружку.

Маринка поднялась, обняла себя за плечи, и показалось, будто бы сейчас, в знойное лето ей вдруг на минутку стало холодно.

– Нет, Борис был красавец, зря ты так… да он и умница, каких поискать, и душа у него… – задумчиво говорила Маринка, глядя куда-то вдаль. – Он всегда приходил и шутил, к девчонкам задирался, но так, не обидно, а по-доброму…

– А потом он что – заболел, да? – открыв рот, слушала подругу Аня.

– Да нет, почему заболел… Знаешь, он меня однажды в зоопарк водил! Нет, у него ко мне ничего не было, просто я ни разу там не была, а он говорил: «Как это? Жить в Питере и не посмотреть на нашу живность?!» – ну и сводил… я тогда такая счастливая была… А потом… потом я увидела его с девушкой. Кстати, девушка его на тебя похожа чем-то, такая же тоненькая, беленькая… Вот тогда он счастьем лучился. Это так явно было. Мне наши тетки рассказали, что влюбился наш Борька и даже к свадьбе готовился. И уже день назначили, а она… прямо в ЗАГСе ему «нет» сказала.

– Почему?

– Да кто ее знает, – вздохнула Маринка. – Кто там будет рассказывать. Но… вроде как она с иностранцем познакомилась, он обещал ее вывезти за границу, в общем… Сломался парень. Как подменили. А Гошка…

– Да какой он тебе Гошка?! – не выдержала Аня. – Он – Георгий! Ну, в крайнем случае – Жора. И то только для близких.

– Да какая разница… Гошка – бабник жуткий. Да и девчонки у него каждый раз новые были… не фонтан девочки. Да и сам он… не дотягивал до фамилии, до зараевских ему далековато.

Здесь уж Аня не стала молчать. Нет, она, конечно, сочувствует Борису, но и о Жоре плохое говорить не позволит.

– Ну уж… – задыхаясь от негодования, проговорила она. – Не знаю, как там Борис, но Жора!.. Он всегда… Он такой подтянутый, такой… весь в белом! И вообще!.. И шутит!

Маринка только плечами пожала:

– Ой, кто их там разберет. Батюшка их очень состоятельный дядька, может, чего-то и придумал – вылечил старшенького, кто их поймет. Может быть, и в самом деле, найдет Гошка кого-нибудь, полюбит и без пьянки своей жить научится…

Аня шла домой будто с каменной плитой на плечах – так ее давила неприятная весть. Неужели все это Маринка говорила про ее Жору? С ума сойти! И что теперь делать, если никак не хочется в это верить? Если Жора для нее светлый и чистый и весь в белом?