Война

– Можешь, свечение еще сильное! – дал отмашку некромант, держа поварешку с очередной порцией смеси наготове.

Девушка сделала шаг вперед и растворилась в сиянии, которое тут же ослабло, местами из синего превратилось в голубоватое и тревожно замерцало. Две выплеснутые на дно поварешки исправили положение дел. Перемещение остальных участников опасной затеи прошло без сучка и задоринки. Одним за другим по команде Гентара морроны исчезали в недрах загадочного свечения, и вот настал черед предпоследнего – черед командира.

– Ты помнишь, что должен сделать? – перед тем как дать отмашку, спросил некромант. – Учти, это важно! Без этого отряд Дарка не сможет перебраться через крепостную стену!

– Не волнуйся, помню! – кивнул Огарон, доставая из вещевого мешка небольшой, умещающийся в ладони прозрачный шар, заполненный игристой, разноцветной смесью. – Оставлю эту сферу на смотровой площадке ближайшей башни. Подвешу с внешней стороны зубцов, так что шеварийские часовые не заметят ни ночью, ни днем.

– Хорошо, ступай! – прохрипел осипший некромант, выливая в яму содержимое поварешки.

Корбис кивнул и тут же исчез. Гентар остался один и отшвырнул бесполезный черпак. Дело было плохо, все-таки некромант оплошал. Котел был пуст, последнего реагента хватило тютелька в тютельку, а свечение, как назло, стало слабеть и вот-вот должно было совсем погаснуть. На то, чтоб размышлять, вступить в телепорт или остаться, времени не было. Каждая секунда задержки в разы снижала шанс на успех. Не ведая, что его ждет впереди, Мартин Гентар закрыл глаза и мужественно спрыгнул в яму всего за секунду до того, как не синее уже, а лишь светло-голубоватое свечение померкло.

* * *

Сон необычайно полезен для здоровья и улучшения душевного самочувствия, если, конечно, пробуждение проходит гладко и не приносит дурных новостей. Дарк спал крепко и без тревожных видений, частенько мучивших его в ночи. Однако, когда моррон очнулся и открыл глаза, настроение его мгновенно ухудшилось.

– Вальберг, ко мне! – громко выкрикнул командир, вставая с жесткого ложа из помятой травы и слегка вдавленных в землю его телом сухих веток.

Вообще-то Аламез предпочел бы побеседовать с Герхартом, но сержанта поблизости не было видно, как, впрочем, и еще нескольких бойцов. Те же, кто находился на поляне, вели себя крайне странно – поспешно подтягивали ремешки доспехов и опоясывались оружием, как будто он уже отдал приказ готовиться к выступлению. В сердце моррона тут же закралось тревожное предчувствие.

– Дитрих, плохие новости! – едва лишь подойдя к командиру, подтвердил худшие предположения Вальберг. – Пятеро пленных бежали, причем мерзавцы прихватили с собой много харчей.

– Где Герхарт? Только не говори, что в погоню без моего приказа пустился.

– Да нет, он посты проверяет, – немного успокоил командира Вальберг. – Ну, а ребята, сам понимаешь, все всполошились… Уходить, чую, надо.

– Почему меня сразу не разбудили? – задал моррон вполне уместный вопрос.

– Да когда ж? – удивленно выпучил глаза старший стрелок. – Мы вот только-только сами пропажу обнаружили. Я сам к тебе шел, но ты уж позвал…

– Ладно, не тараторь, – быстрая речь помощника мешала Аламезу собраться с мыслями. – В конце концов, беды большой не произошло, но уходить с поляны надо, в этом ты прав, так что зови Герхарта, пусть строит отряд.

Дезертирство всегда омерзительно, особенно если оно сопряжено с воровством, пусть и незначительным. В отряде силой Дарк никого не держал, но при данных обстоятельствах бегство нескольких глупцов ставило под удар всех. Одним в чужом лесу, в чужой стране, без знания языка и обычаев местных жителей герканцам было не выжить. Вопрос был лишь в том, когда недотеп схватят. Если они снова угодят в плен через несколько дней и довольно далеко от стоянки, то можно не беспокоиться; но если всего через пару часов и в этом лесу, то моррону нужно было срочно придумать иной план, как оказаться до двух часов ночи возле крепостного рва в обозначенном Мартином месте. После недолгих пыток, проведенных на скорую руку в походных условиях, взятые живьем дезертиры выложат шеварийцам все, о чем только знали и о чем догадывались. Весть о том, что небольшой диверсионный отряд герканцев, переодетых перебитыми конвоирами, собирается проникнуть в Удбиш, мгновенно облетит все посты, а соответствующие донесения тут же будут направлены всем командирам стоявших возле столицы частей. В этом случае появление возле крепостной стены означало бы верное самоубийство.