Вся правда о небожителях

– Меня – нет, но я же не барышня.

– Еще мне часто попадается карета, может, в ней этот же господин сидит, а может, мне так только чудится…

– Карета? – задумчиво проговорил Сергей и ринулся назад на улицу, догадавшись, что господин именно в карете, больше-то деться ему было некуда.

Он имел твердое намерение подойти, извиниться и спросить, что нужно тому от барышни, почему он таится и убегает, а также пригрозить: в следующий раз с ним будет разбираться полиция. Разумеется, отчитываться перед Сергеем тот не станет, возможно, прикажет кучеру кнутом его огреть, тем не менее поймет, что за Настеньку есть кому вступиться, и впредь поостережется подглядывать за ней. Но место, где стояла карета, оказалось пустым.

– Каков он из себя? – полюбопытствовал Сергей, вернувшись в магазин.

Оценив, что он находится от нее на безопасном расстоянии, Настенька с неохотой поведала, продолжая укладывать товар:

– Высокий. Худой. С большими глазами. А лицо длинное с тяжелым подбородком, щеки ввалились… Не знаю, что за волосы у него, не видала, он всегда в шляпе, однако бакенбарды заметила. Тонкие, аккуратно стриженные. Мои страхи глупые, но мне отчего-то нехорошо делается, я боюсь этого господина… Впрочем, вас я тоже боюсь. Думаете, как белошвейка, так доступна, с нею можно без церемоний?

– Меня не бойся. Убрала товар? Закрывай магазин, я провожу тебя.

– Вы?! Благодарю покорно, я сама…

– Сказал же: меня не бойся. – Сергей умел убеждать, без этого дара в купечество не прорвешься, нашел он подходящий довод и для девушки: – Не ровен час, встретит тебя тот господин одну и увезет, неспроста же он за тобою подглядывает. Со мной спокойней будет. Собирайся.

– А вот и я! – раздался радостный голос Иллариона.

Сыщик Пискунов, которого изредка, но вовремя обласкала удача, примерно как сегодня, влетел в участок, будто его туда загнали борзые. Он очень торопился, хотя знал, что Зыбин, когда идет следствие, отдыха ни себе не дает, ни подначальным, значит, должен еще быть в участке.

У двери кабинета Пискунов вдруг вспомнил, что сначала следует к Кирсанову на доклад сходить, и скорчил кислейшую гримасу. Не решаясь постучать, он нетерпеливо пружинил на тонких ножках, потрясая кистями рук, да все же побежал к Кирсанову, которого невзлюбил, потому как тот выскочка. Не успел в участок поступить тайным агентом, а ему уже безграничное доверие оказывает Виссарион Фомич, он уже в первейших помощниках у начальства! Однако порядок есть порядок, впрочем, и это неудобство можно обойти.

Кирсанов и обликом уродился не в пример Пискунову – хорош собою, к тому же молод да хваток, он выслушал сыщика молча и вышел из-за стола:

– Я на доклад к Виссариону Фомичу…

– А нельзя ли и мне-с?.. – засеменил за ним Пискунов, сжимая потертую шляпу. – Из первых уст надежней будет…

– Отчего же? – не возражал Кирсанов. – Только я вначале спрошу его высокоблагородие, примет ли он, а ты у двери подождешь.

Пискунов прохаживался по коридору, обмахиваясь шляпой, так ведь взопрел, пока бежал. На извозчике сэкономил, хотя разъездные деньги выдаются, да зачем же их тратить, когда на то ноги имеются?

Дверь открылась, Кирсанов пригласил его в кабинет. Как водится, Зыбин сидел в кресле, вытянув вперед два лаптя из губ и постукивая по столу толстыми пальцами. И вот тут Пискунов не спешил, ждал особого позволения на слово, именно так он проявлял уважение с почитанием.

– Ну-с, – медленно вымолвил Зыбин. – Чего молчишь, поганая твоя харя? Али Кирсанов меня обманул, будто ты вызнал сведения, касаемые убиенных девиц?

– Никак нет-с, ваше высокоблагородие, – браво начал Пискунов, преданно глядя на начальника. – Все в точности! Полагаю, сей случай, о котором мне довелось услышать, к нашему делу…

– А покороче, любезный? – сонно произнес Зыбин.

– Как изволите-с. Мое рассуждение было таковым: коль девицы из бедных мещанок, надобно сходить в питейные заведения для бедных. Слухи-то плодятся весьма скоро, авось, подумал я, услышу нечто полезное. Обошел я два заведения, а в третьем-с заметил мужичонку. Он плакал и двум торговым людям жаловался, что племянница давеча домой не возвернулась, а жена, ведьма проклятая, радостью охвачена. Говорит… э… жена его говорит, будто девица с полюбовником убежала, а он отрицает, мол, не таковская племянница, скромна и тиха. Она место прислуги получила недавно и завсегда возвращалась поздно, а тут вовсе не вернулась.