Вся правда о небожителях

Ключ Настенька приготовила заранее, чтоб не возиться в темноте, вставила его в замок, а он… Он открыт!

– Да что же это я, не заперла, когда уходила утром?

Брать в доме было нечего, но кто ищет, тот всегда найдет, что взять. В панике она вбежала в небольшой коридор, но вот досада, здесь же очень темно. Раньше дедушка зажигал лампы, ждал внучку, она никогда не попадала в темноту, а теперь все самой нужно делать. Ее рука шарила по стене в поисках полки, где должна стоять лампа и лежат спички, приготовленные еще дедушкой. Коробок шведских спичек удачно попался первым, они и горят долго, и света дают много. Настенька чиркнула спичкой о коробок, вспыхнул огонек, постепенно разрастаясь, и осветил пятачок прихожей. Осмотревшись, следов нечистых на руку людей девушка не обнаружила, успокоилась и потянулась к лампе.

– Ну, вот и свет, – гася спичку, проговорила она, надела на фитиль стеклянную колбу и вдруг…

Конечно, ей могло и показаться, но в комнате будто шаркнула нога, или был похожий звук. Откуда здесь взяться кому-то? Если в доме побывали воришки, то давно, не стали бы они дожидаться хозяйки. А не душа ли покойного дедушки шалит? До девяти дней она в доме живет, прощается с ним, иногда, если затаила недовольство, ведет себя крайне плохо: бьет посуду, топает по ночам, не давая спать, жалобно стонет. Люди называют эти явления призраками. Дедушка был родным человеком, но с его призраком Настенька встретиться не была готова, у нее по спине мурашки забегали от страха.

Она присматривалась к комнатам (их было две), подняв высоко лампу и не решаясь войти. Первая, где как раз спал дедушка, чуточку видна, но там царит покой. И все же что-то в ней не так… Вон что: вязаная еще бабушкой дорожка из цветных лоскутов сбита, а Настенька постелила ее перед уходом, расправляла… Значит, здесь кто-то был… А вдруг есть? Очень уж тишина томящая, и непонятно по каким признакам, но в этой тишине притаилось нечто чужое. Настенька ощущала присутствие не призрака, а живого существа. Тихонько отступая назад, она крикнула:

– Кто здесь?

И вдруг сзади две тяжелых руки легли ей на плечи…

9

На светофоре Артем мало-мальски пришел в сознание, да и то благодаря усилиям воли, иначе недолго было врезаться в придорожный столб. До этого он слова выговорить не мог, завел мотор и помчался, Валерия Михайловна, понимая его состояние, даже не спросила, куда он едет. Зачем спрашивать, если и так понятно: к ее дочери. Судя по сведенным скулам, Артем пребывал в бешенстве – вырисовывалась непредсказуемая перспектива с тяжелыми последствиями для Лики. Благоразумнее было бы не ехать сейчас к ней, а переосмыслить новость, подумать и только потом… Но он совета не услышит.

– Интересно, откуда взялась беременность? – Наконец он сформулировал ту жуткую мысль, что едва не разбомбила его череп.

– Надеюсь, ты не думаешь, что Лика от другого…

– Именно так и думаю, – рявкнул Артем, трогаясь с места. – Ваша дочь способна на любой бандитский поступок, лишь бы получить то, что она хочет. Извините за подробности, но я не спал с Ликой давным-давно. У меня уже три месяца другая женщина! И до нее ничего с Ликой не было, вы, наверное, догадываетесь. И вдруг! Ха. Ха. Ха.

Зловещее и троекратное «ха» многое обещало, а именно, что Артем больше не пойдет на уступки. И как к нему обращаться с просьбой, ради которой Валерия Михайловна упорно добивалась встречи с ним? Женщина она умная, посему дала Артему время привыкнуть к мысли о ребенке и сообщила:

– Срок почти полгода…

– Ско-олько?!! – взбеленился он. – Издеваетесь?! Я полторы недели назад видел ее, ничего не было! А заметно уже в четыре месяца! Очень заметно. Это я как профессионал говорю, в смысле – наблюдательный человек, беременную на ранних сроках видно, есть признаки… Не мне вам рассказывать об этом.

– Не всегда заметно, Артем.

На следующем светофоре он первый раз взглянул на нее и приметил: держалась она с натянутым спокойствием. Может, она и негодовала про себя, мол, негодяй, подлец – не хочет мою девочку, но вслух высказать упреки не решалась. Только в кризисные моменты, когда дочь принималась активно умирать, она просила его немножко побыть с Ликой. И Артем сдавался исключительно ради Валерии Михайловны, ну и, конечно, опасался, что психопатка Лика действительно что-либо натворит с собой, живи потом с виной.

– Я просил вас показать ее врачам, – перешел он с крика на уравновешенный тон. – Это ненормально, когда я говорю ей: не люблю, не женюсь, не хочу тебя. А она свое: ты говоришь неправду, чтобы позлить меня. Как это называется? Поняла, что не пробьет меня истериками и угрозами умереть, и решила придавить ребенком. Не выйдет, Валерия Михайловна.