Танец с граблями

– Ко мне пойдем, – решительно взяла за руку Сашу Кира.

– Ссстойй! Ты ку… да сына потащила? Стерва! Сволочь, отдай Сашку, он у меня один остался! Да я тебе…

Кира молча тащила Саньку из двора, Ефимыч тянул мамашу в помещение, а та бежала, спотыкаясь, за Кирой и хватала сына руками. Санька принялся хлюпать носом.

– Садитесь! – раздалось совсем рядом с Кирой, и перед ней распахнулись дверцы дорогой иномарки.

Кира поспешно уселась, рванула на себя ребенка и захлопнула дверь. Машина плавно тронулась.

Только сейчас Кира заметила за рулем Дарью Рускову. Еще не лучше – прыгнуть в машину к сумасшедшей!

– Ой, вы, пожалуйста, остановите, мы лучше так, пешочком, – испуганно залепетала она, но Рускова только невесело усмехнулась.

– Сидите, ничего не бойтесь, я нормально езжу. Куда вас?

Кира только хотела было объяснить, как добраться до ее дома, но Сашка неожиданно заявил:

– Отвезите меня к бабушке. Я у нее переночую. А завтра в садик не пойду, ладно?

– Не ходи, завтра пятница, – разрешила Кира.

– А бабушка у нас где проживает? – не отрывая взгляд от дороги, спросила Дарья.

Санька принялся подробно описывать, куда ехать, и вскоре машина уже тормозила у серенькой пятиэтажки. Еще минут тридцать понадобилось, чтобы завести мальчонку к бабушке. Та обрадовалась, потом всплакнула, поминая дочь крепким словцом, и только после этого Кира вздохнула свободно – за Мышкина теперь можно было не волноваться. Однако машина Русковой все еще стояла возле подъезда, и это настораживало.

Дарья распахнула перед Кирой дверцу, едва та вышла из подъезда.

– Садитесь, не бойтесь… я не сумасшедшая, – сразу предупредила она. – Я вам сейчас все объясню. Виновата перед вами, конечно, но… другого выхода в тот момент я просто не нашла… Вы не против, если мы выпьем кофе? Возле вашего дома есть неплохая кофейня, вы не заходили туда?

Кира отрицательно помотала головой. С ее-то зарплатой только по кофейням и бегать! Она хотела и вовсе отказаться от кофе. Но подумала, что на людях Рускова будет вести себя более сдержанно, и согласилась. Дарья начала говорить сразу, как только они уселись за свободный столик.

– В тот раз, когда я вам гадостей наговорила, я была не в себе. Нет, я отлично понимала, что говорю, только… мне казалось – если вы подумаете, что я сумасшедшая, если вы испугаетесь за своего ребенка, то и моего начнете искать. Я ведь поэтому именно вас и выбрала, знала, что ни Татьяна, ни заведующая на это не способны, чтобы так, самостоятельно, а вы… Просто Дима для меня…

– Но ведь он вам не родной… – осторожно напомнила Кира.

– Да, конечно, – просто согласилась Рускова. – Не родной. Только… Понимаете, у меня родных детей не может быть. Еще в детстве вместе с родителями я попала в аварию, ну и последствия… А Антон, мой муж, ничего не знает. Я ему и не говорила ничего, так, отмахивалась – зачем, мол, нам второй ребенок, этого бы воспитать. Он верил, ясное дело – для него Дима – самое сокровенное. Для меня, между прочим, тоже. Я же его с года воспитываю. У нас хорошая семья, я не считаю Диму пасынком – он мой сын. И потерять его…

Молоденькая официантка принесла кофе, и Дарья, воспользовавшись моментом, попыталась незаметно промокнуть глаза.

– Теперь, когда вижу, что вы уже и без дочери, сами, все с таким же рвением ищете преступников – я не хочу, чтобы вы меня боялись. Может, вам что-то нужно узнать… – продолжала она уже более спокойно. – Спрашивайте. Я уже и сама столько всего передумала, страшно сказать… Я даже на Антона думала, хотя это чушь полнейшая.

– Ну… почему же, бывают ведь разные случаи… – неуверенно проговорила Кира, но Дарья ее нетерпеливо перебила:

– Нет, это совершенно исключено! Понимаете… как бы вам сказать… У нас в доме так повелось, что я – основная добытчица. Антоша – замечательный человек, любящий муж и великолепный отец. Я приносила деньги – и все, остальное – это были его заботы. Он и по дому хлопочет, и по хозяйству. Хотя вы же знаете, он ведь тоже работает, только его заработок, он… как бы вам сказать… менее ощутим, что ли. Но зато Антон всегда дома. Меня это очень устраивало. Однако он же не маленький, он понимал, что я без него смогу прожить, обеспечить себя, устроить жилье, а другое дело – он сам. Разве сможет он себя прокормить? А на другую работу он сам не хочет – не любит рано вставать, куда-то тащиться, выслушивать чьи-то указания. Меня-то это не тревожило, а он все время ждал – а ну как я в один прекрасный день соберу вещи? Единственное, в чем он был уверен, так это в моей привязанности к Димке. Он знал – я могу уйти от него, но от Димки – ни за что. Так что подозревать Антона в похищении – идея совершенно дикая.