Одна жена – одна сатана

– Нет! Спрашивала очередника на шухере: выходил ли кто из подъезда, заходил ли. А вы отвечали...

– М-да, как раз в твое отсутствие никто...

– Смотри, смотри! – взвизгнула Лиля, уткнувшись лбом в стекло дверцы. – Это он.

– Кто? – Алик высматривал среди прохожих ЕГО.

– Дебил. Амбал, который ходит к ней на сексчас. – Лиля легла на спинку кресла, закусила губу, расширила глаза. – Неужели это он заказал джип? На богатого, тем более женатого... Нет, я запуталась. Изольда говорила, что дебил у Дианы для секса, а для бабок другой. Но время подходит... Знаешь, я сгоняю к Марату, он, случается, ворон ловит.

– Или кошек с дворняжками во дворе собирает, ботаник хренов, – сонным голосом промямлил Алик.

Лиля побежала к арке. Ее мнение о Марате оказалось ошибочным, он не только бдел, он сфотографировал парня и зашел за ним в подъезд в тот момент, когда она вбежала во двор. Лиля потопталась минуту-другую, любопытство погнало ее подъезд, где она нос к носу столкнулась с Маратом. Поняли друг друга без слов, оба подняли глаза на площадку второго этажа. Прошло минуты три, вдруг дверь квартиры Дианы открылась, оба наблюдателя слетели на первый этаж, затем выбежали на воздух и, не сговариваясь, плюхнулись на скамью около подъезда.

Появился амбал с лицом... страшным, злобным, совершенно нечеловеческим. Создалось впечатление, что он ничего не видит. А эта выдвинутая вперед челюсть! Его челюсть с опущенными уголками губ ассоциировалась с каннибалом, позавтракавшим только позавчера. Да он и носом воздух втянул агрессивно, будто принюхивался, определяя, что здесь есть съедобного.

Лиля инстинктивно прижалась к Марату, тот к ней, так и сидели до тех пор, пока каннибал не скрылся в арке. Хором вздохнув с некоторым облегчением, Марат и Лиля посмотрели друг на друга, подхватились и дернули к машине.

Лиля вырвала у Марата фотоаппарат, увеличила на нем фото, отдала Алику, высказав недовольство:

– Плохо снял. Со спины. Марик, ну почему ты его анфас...

Марат, не считавший себя виноватым, дал отпор:

– Ты сказала снимать тех, кто заходит в подъезд...

– Но ты же раньше его видел, запомнил, почему...

– Беби, мне прикажешь в лоб снимать? Чтоб он меня в узел завязал, а я потом не развязался?

– Не ссорьтесь, – утомленно произнес Алик. – Тут есть его профиль, хотя зачем тебе фото этого парня?

– В нашем деле не бывает ничего лишнего, – заявила она. – Вообще-то мне хотелось заиметь физию любовника, я б его приложила. Пригрозила б, что расскажу жене о похождениях...

– У тебя вместо мозгов прическа, – зевнув, сказал Алик. – Ждем семи часов молча, дайте поспать.

Гаррик прибежал на квартиру взбудораженный и злой, достал рюкзак, дорожную сумку, он лихорадочно хватал вещи и забрасывал их абы как. До его прихода Дрозд лежал на кровати, но, видя суету и не услышав объяснений, спросил сам:

– Ты чего, Гаррик?

– А? – удивленно, будто только сейчас заметил Дрозда, произнес тот. Кажется, напарник забыл о том, что живет не один.

– Чего ты такой заполошный? Куда собираешься?

– И ты собирайся. Дергаем.

Дрозд подскочил, да он после кладбища мечтал сдернуть отсюда, в глубине души вообще подумывал завязать с профессией киллера. Но не потому, что осознал безнравственность и жестокость своего занятия, нет. Призрака на кладбище он воспринял как некий знак лично ему, пророчащий о скорой смерти, например, менты завалят на деле, что вполне реально. К тому же неудача с джипом сверлила мозг: неспроста случилась осечка, это тоже знак. Умирать неохота, особенно от пули, потому хорошо бы завязать хотя бы временно, только не знал Дрозд, чем заниматься будет, делать-то он ничего не умеет. Тогда пришла идея свалить из этого проклятого города, может, в другом месте все пойдет по-другому.

Тем временем Гаррик достал из-под кровати баул, в котором хранилось оружие, вытащил ствол и положил его на стол. Плюхнувшись на стул, он кинул на стол ключи от автомобиля, закурил и, глядя на ключи, сказал тягуче, как сонный:

– Ждем, когда стемнеет.

Неугомонные Лиля и Марат тихонько шушукались, обсуждая амбала и делясь личными впечатлениями, которые разнились. Марату он показался раздавленным, Лиле – агрессивным, во мнениях не сошлись. Ровно в семь она собралась сделать звонок с мобильника, Алик, который как будто спал, схватил ее за руку:

– С мобилы не звони.

– Почему?

– Потому что твой номер останется в памяти ее трубки. Если же у Дианы и домашний телефон с наворотами, она тебе потом такую свинью подложит, век помнить будешь.