Тертый калач ищет ромовую бабу

А между тем Изобаров бубнил:

– Сейчас посидим… выпьем… Тебе маленькую рюмочку ставить или ты из фужера? Да ладно, ты сиди-сиди, не отвлекайся, я сам… А про любимого, это ты верно сказала. Мне вот нравится, когда меня так встречают… Слышишь, Лиманова, а что, правда говорят, первая любовь не ржавеет?

– Я не понимаю… – нахмурилась Аня. – Не соображу, ты на что намекаешь?

– Ну так как же! – возмутился Лешка. – Я же помню, я тебе с шестого класса нравился! Если честно, ты мне тоже. Только с девятого. Ты ж только в девятом похорошела. В шестом классе, ты меня уж, конечно, прости, но ты вообще… не гадким утенком, а вполне нормальной толстой уткой была.

– Ах вот, значит, как!! – запыхтела от обиды Аня. – Я, значит, утка! А ты красавец невыносимый! Прямо-таки Антонио Бандерас!! Ричард Гир!! Джордж Клуни!

– Лиманова-а-а-а! – мудро протянул Изобаров. – Да ежели б я Бандерасом да Гиром был, неужели б с тобой сейчас сидел!! Я бы себе Дженнифер Лопес пригласил или там какую-нибудь Анжелину Джоли… Нет, лучше все-таки Памелу Андерсон… Но! Поскольку на безрыбье и рак свистнет… За тебя! – И он опрокинул в себя фужер вина.

Аня от негодования пришла в бешенство. Мало того что этот тип разрушил ее великолепное будущее с любимым Папахиным – в том, что у них с Родионом «великолепное будущее» началось бы прямо с сегодняшнего вечера, она не сомневалась, – так он еще сидит и оскорбляет ее! И при этом хлещет ее вино!!!

– Вот что, Изобаров, – попыталась она сдержаться. – Собирайся и ступай отсюда… И больше никогда… Ты слышишь?!! Никогда ко мне не приходи!! И так и знай! Если я останусь старой девой, ты виноват останешься!!! Потому что это ты выставил сегодня моего жениха за двери!! Потому что это ты сегодня помешал ему… сделать мне предложение! А он уже собирался переезжать! И жить со мной гражданским браком! Ну… пусть еще пока не совсем браком, он еще и сам не догадывался, но… Ты все мне переломал! Все! Собирайся… Да забери ты эту бутылку!

И Аня принялась заталкивать в карманы Изобарова все, что было на столе: икру в открытой банке, колбасу кружочками, правда, окорок вместе с тарелкой не помещался, и тогда она шмякнула тарелку прямо в костистую грудь одноклассника.

– Все! Забирай и проваливай! – гневно метала она молнии.

Изобаров даже затаил дыхание, а потом его прорвало:

– Ну… ну, Лиманова, спаси-и-ибо… Я уже сто лет такого не ел… Ну вообще! Сейчас приду… Сегодня как раз футбол показывают… А ты чего бутылку-то не дала? Забыла?

Аня сунула и бутылку.

– Вот порадовала… – лучился Лешка. – Только надо в пакетик. Но ничего, я из карманов потом…

– Ты не забыл? – шипела Аня. – Чтобы твоей ноги здесь больше не было!!

После ухода Лешки она даже полы помыла – по старой народной примете, чтобы не вернулся. Потом убрала со стола и уселась к телевизору. Да только что она могла там видеть?! Все мысли ее так и скакали возле Папахина. Она просто сходила с ума, когда представляла, что завтра утром ей придется идти на работу и смотреть в чистые глаза начальника отдела рекламы. А уж как порадуется Наташка, когда увидит, что интерес Родиона к Ане безвозвратно исчез!.. Надо было срочно что-то придумать. Срочно!

На следующий день Аня даже в парикмахерскую с утра сбегала – так ей нужно было выглядеть прекрасной. Конечно, она опоздала. И, само собой, это никого из начальства не порадовало. Николай Степанович лично вышел из своего кабинета и демонстративно уставился на часы перед самым Аниным столом. Потом помолчал и в глубоком раздумье удалился.

– Ой, Анечка, – подлетела к ней сразу же после его ухода Наталья и, жутко соболезнуя, заморгала крашеными ресницами. – А что, сегодня в парикмахерской с утра огромные очереди?

Вот мымра! Ее и не обманешь. А Аня-то собиралась посещение цирюльни держать в секрете.

– Мне сегодня не до парикмахерской было… – скорбно сложила она брови домиком.

Зиночка мгновенно сложила бровки тоже – женщина при любых обстоятельствах должна быть слабой и плаксивой!

– Я сегодня просто… – Аня так и не смогла придумать достойную причину. – Просто измоталась вся…

– А-а, – с пониманием качнула головой противная коллега. – Значит, ты опоздала из-за того, что укладку сама себе делала. Понима-а-аю, я слышала это жуткое мучение – делать самой прическу, когда у тебя жидкие волосы…

– Наверное… – рассеянно кивнула Аня. – Тебе виднее.

До самого обеда она упрямо пялилась в монитор и даже ни разу не обернулась на двери, куда то и дело заглядывал Папахин. Она даже не обернулась, когда он битый час толковал с Лидией о каком-то семинаре прямо у нее, Ани, за спиной. И когда нарезал круги возле ее стола и ворчал на весь кабинет: «Розочки мои, ну когда же мы устроим субботник?! Посмотрите, нам пора делать перестановку и выкинуть наконец старый шкаф! Зиночка, да прекратите вы рыдать! Мы же не вас собираемся выкидывать!» Аня никак не реагировала. И он не выдержал. Когда в обед она, печальная и легкая, вприпрыжку спускалась по лестнице на первый этаж в кафетерий, чтобы перекусить, он поймал ее за руку: