Охота на короля

Марвет задержался, оказывая помощь раненому Паклю, и поэтому успел лишь к концу представления, даваемому на задворках гостиницы, там, где посреди небольшого парка собралась группа рыцарей Ордена и крепко связанный вампир, отрешенно взиравший на происходившее рядом буйство. Кровь уже не струилась по голове Лукабы, а засохла, образовав отвратительную с виду багрово-коричневую лепешку. Процесс регенерации оскальпированной девицы шел медленно, но неумолимо: под потрескавшейся кровяной коркой образовывался новый кожный покров, но до роста волос было еще далеко.

Хоть Мерун кричал и грозил, но не распускал рук, как это привыкли делать армейские командиры. Марвет отметил это как плюс, а вот виновники поражения предпочли бы получить по паре затрещин и оплеух, вместо тех обещаний, что щедро раздавал разъяренный Наставник. Они-то знали его дольше и не тешили себя иллюзиями, что командир покричит-покричит, отойдет да забудет. Мерун всегда держал свое слово и принципиально наказывал тех, кто был повинен в срыве его планов. Наконец-то праведный гнев командира утих, он обернулся и заметил терпеливо ожидавшего за его спиной окончания бури Марвета.

– Как Пакль? – спросил Наставник уже спокойным голосом, ведь к простолюдину из Лютена у него не было претензий, скорее наоборот.

– Плохо: зубы выбиты, нижняя челюсть разбита, но это еще ничего… Табурет сломал нос и, похоже, маленький осколок попал в мозг. Я, конечно, не лекарь, но…

– Понятно, – прервал дальнейшее объяснение Мерун, уяснивший главное: Пакль не сможет встать в строй, и его отряд уменьшился на одного бойца. Потеря двадцати процентов личного состава вещь весьма неприятная, но вполне приемлемая. – Ну что ж, господа, я даю вам еще один шанс доказать, что вы достойны высокого звания члена «Небесного Братства». Всем разойтись, а через полчаса продолжим охоту на недобитого зверя.

Именно в этот миг Марвет почувствовал себя не у дел, рыцари покинули строй и уселись на пожухлую траву возле кривого двуствольного дерева, не только не пригласив его в свою компанию, но даже не одарив взором нового члена боевой группы. Причина холодного приема в отряд крылась не столько в расположении к нему командира, сколько в неблагородном происхождении бывшего сотника. Подобные ситуации случались с ветераном и раньше. Несмотря на громкие слова о воинском братстве, чести и доблести, благородные даже на войне не считали простолюдинов людьми и старались указать им на их «место» при каждом удобном случае.

Не желая тратить впустую время на тщетные попытки завоевать расположение глупых в своем высокомерии рыцарей, Марвет выбрал для отдыха другое дерево. Присев на траву и облокотившись на широкий, гладкий ствол сосны, ветеран запрокинул назад голову, закрыл глаза и, делая вид, что дремлет, стал прислушиваться к разговору, идущему поблизости. Мерун допрашивал пленницу, и хоть говорил тихо, но все-таки до сотника долетели обрывки кое-каких интересных фраз.

– Ты предала меня, мало того, именно из-за тебя Озету удалось бежать!.. – методично стукая девушку о ствол дерева головой, вел Мерун беседу с перешедшим на сторону врага агентом.

Марвет не любил двуличных хитрецов, опутывающих любое честное дело интригами. Война не была исключением, ведь на войне последствия предательства особенно трагичны. Именно по этой причине ветеран в душе не осуждал чрезвычайно грубое обращение Наставника с женщиной. Будь он на его месте, поступил бы точно так же, если еще не суровей. К тому же женщина, взявшая в руки меч или обнажившая клыки, лишается привилегии неприкасаемости с точки зрения всех писаных и неписаных кодексов воинской чести. У него самого имелся к красотке небольшой разговорчик на тему: «Что такое плохо и что такое очень плохо?» Плохо – вмешиваться в честный поединок двух мужчин, и очень плохо – накидываться на врага со спины и пытаться острыми когтями разорвать ему глотку. Однако девушке и так уже изрядно досталось, и поэтому Марвет великодушно решил простить ей маленький должок.

– …Ты должна очень-очень постараться, чтобы выжить… – прекратив избиение, говорил Мерун, обхватив голову девушки руками и силой заставляя ее смотреть ему прямо в глаза. – Ты чувствуешь его?! Где он, куда направляется Вебалс?!

В ответ Лукаба рассмеялась, за что и получила пощечину. Мерун не сдавался и продолжал допрос, изредка встряхивая теряющего сознание вампира за плечи, а иногда и награждая ее затрещинами. Наставник стал говорить значительно тише, и вскоре Марвету надоело смотреть на немую сцену. Сами по себе побои не вызывали у него интереса, а смысла разговора без слов было, увы, не понять. Бывший сотник закрыл глаза и решил немного вздремнуть, но как только его сознание стало медленно погружаться в приятную негу, над ухом старика пронзительно взвыл походный рожок.