Время мушкетов

Хоть старец и скучал по привычной сутане, без которой не получал в дороге ни должного тепла, ни заслуженного уважения, но все же в ношении мирской одежды были и свои преимущества. Например, когда шхуна уже спустила паруса и медленно приближалась к причалу, мимо Патриуна прошел толстощекий, довольно крупный мужчина. Переселенца изрядно штормило, видимо, постоянное присутствие большого количества алкоголя в крови помогало ему справиться со страхом перед морскими разбойниками и новой жизнью на правом берегу, а также подавить спазмы желудка, вызванные морскими и речными волнами. Мужика изрядно качнуло, и он, завалившись на бок всем телом, чуть ли не выбросил тщедушного старичка за борт. Зловонные остатки дешевого пива из кружки окончательно и бесповоротно испортили шляпу и последний чистый воротник, который Патриун всю дорогу берег специально до дня прибытия. Произошедшее, бесспорно, было глупой случайностью, однако реакция пьянчужки оскорбила старика: вместо того, чтобы извиниться, деревенщина громко расхохотался и смачно плюнул за борт. Проказник-ветер снес плевок на стариковский башмак.

Будь на Патриуне сутана или роба, он должен был бы стать образцом смирения и добродетели для мирян, прочесть проповедь об уважении к ближнему и помолиться за отпущение мелких грешков заблудшей душонки. Но поскольку бывший миссионер и бывший настоятель монастыря Деншон путешествовал инкогнито, то поступил он по-другому. Клюка – младшая сестрица дорожного посоха – просвистела в воздухе и обрушилась на правую руку негодяя. Кисть тут же повисла плетью, а пустая кружка отправилась за борт. Осыпая застигнутого врасплох и еще не успевшего почувствовать боль мужика изысканными проклятиями, старик колотил и колотил по его могучим плечам увесистым набалдашником палки. К началу второго десятка ударов пьяный верзила обмяк, как тюк, и под дружный хохот матросов и пассажиров шхуны отправился на поиски своей кружки. Вот именно в этот момент слегка размявшийся священник и прочел длиннющую проповедь о морали и добродетели, призывая собравшуюся на палубе паству уважительно относиться к старикам и не обливать их пивом.

Дракон понимал, что поступил глупо да и жестоко, но он позволил себе избавиться от злости, которую безропотно носил в себе вот уже тридцать лет и лишь смирял ее молитвами, хотя нанесенные подлецами обиды и осознание несправедливости этого мира требовали совершенно другого. Окажись на его месте любой иной священник, тот наверняка рано или поздно поступил бы точно так же, воспользовался бы удобным случаем, дал бы выход негативным эмоциям и испытал бы во время экзекуции истинное наслаждение.

Корабль причалил, когда не проповедовавший двадцать шесть дней священник только взобрался на пик своего красноречия. На памяти капитана еще никогда пассажиры в такой спешке не покидали судна, а команда не забивалась в трюм вместо того, чтобы спешить в кабак. Все-таки сумев поймать зазевавшегося и не успевшего вовремя скрыться юнгу, преподобный отец Патриун задал ему неожиданно простой, по-детски глупый вопрос:

– Скажи-ка, малец, это и есть Марсола? – спросил отец Патриун, стараясь придать изрядно раскрасневшемуся лицу добродушное выражение.

– Не-а, – замотал головой юнга, с опаской поглядывая на клюку старика. – Это Дерг, дедушка, порт и небольшое поселение, Марсола там, дальше по суше, миль пять от берега будет, там дорога одна, не заплутаешь…

– Спасибо, юноша, уж кто-кто, а я точно не заплутаю, – произнес старик как-то странно и, как показалось испуганному юнцу, зловеще. – А ты, сынок, рябого рулевого опасайся, у него не только язык длиннющий, но и голова дурная, дружбу не с теми сухопутными водит…

Юноша открыл от удивления рот, да так и стоял, пока старик не сошел с корабля и не смешался с шумной толпой. Юнга понял намек, да только не мог предположить, как тщедушный старик узнал, что новый член их команды информирует береговую охрану обо всех недекларируемых грузах на корабле. Контрабандисты-то сами узнали об этом лишь два часа назад, узнали, но еще не успели принять меры.

* * *

Проповедь – не просто упражнение в ораторском искусстве на религиозные темы, это очень тонкий инструмент по изменению людей. Ошибки проповедника не только сводят на «нет» все его труды, они приводят к обратному эффекту, вызывают отвращение. Прежде чем обращаться к прихожанам, пастырь должен хорошо изучить свою паству, понять, чем она дышит, какой жизненный опыт имеет и что для нее главное. Неформально относящийся к своему делу священник сначала наблюдает, делает выводы, а уж затем открывает рот.