Жертва Гименея

– Ага, отвечаешь, а сама порядочной куртки мне купить не можешь.

– Да! Кстати. Завтра мы едем покупать тебе порядочную куртку, и на свидание ты пойдешь в ней.

– Но Максим просил надеть пальто. Что он – зря тратился, да? Он, значит, столько денег выкинул, а я к нему – в курточке, в сапожках войлочных и в вязаной шапочке «Инфаркт Юдашкина»?

– Тогда не пойдешь совсем, – категорично отрезала Гутя. – Еще неизвестно, какие у него на тебя планы.

– Может, он тебя подставить хочет, – предположил зятек.

– Неандертальцы, – буркнула Аллочка и решила больше не спорить, зачем зря трепать себе нервы, если до субботы еще пять дней, а новое пальто она все равно наденет, да и на свидание удерет одна, без Гути. Это еще хорошо, что она не проболталась, во сколько у них встреча.

– Кормить меня здесь кто-нибудь будет? – рявкнула она, уводя разговор в другое русло. Делиться с родней восторгом отчего-то уже не хотелось.

– А вот если бы он тебя просто сводил в ресторан, я была бы спокойна, все как у людей, – снова поддела ее Гутиэра.

– А я бы и тогда взволновался, – смотрел куда-то в сторону Фома. – Это каких тараканов в голове надо иметь, чтобы поволочь нашу Аллочку в ресторан! Лучше сразу отдать деньги сиротам. Она же полресторана слопает за один присест. Это ж не человек, это плодожорка. Гусеница!

Аллочка недобро блеснула глазами и хотела напомнить, чтоб парень не забывался: еще не найден убийца его пациентки, что это он так развеселился? Но вспомнила, какое лицо у Фомы было в последнее время, эти круги под глазами, взгляд, – и проглотила обиду.

– Ладно, Фомочка, я тебя запишу в черный списочек, – пробурчала она, усаживаясь за стол. – Вот стану известной миллионершей, попросишь ты у меня новую клинику, а я тебе – фигу.

– Жадина, – отреагировал Фома, подскочил и клюнул ее в маковку – парень тоже понял, что Аллочка хотела ответить на обиду совсем не так.

После ужина вся семья расположилась в гостиной. На экране телевизора мелькали герои сериала, который запускали уже по двадцатому кругу, Варька вязала нескончаемый свитер, Аллочка теребила клубки с пушистой шерстью, а Гутя перелистывала альбомы со своими женихами-невестами.

– Фома, а об этой бедняжке, как ее, Трофимовой, твоей погибшей пациентке, больше ничего не слышно? – виртуозно подкралась она к Фоме с допросом.

– А вы решили взять это дело на себя? – встрепенулся Фома.

– Нет! – рявкнула Аллочка, как раз в тот момент, когда сестрица гаркнула:

– Да!

Вмешалась Варька:

– А чему ты удивляешься, Фома? Ну конечно, мама с Аллочкой решили тебе помочь. Не станем же мы ждать, когда все само собой выяснится. Так что с Трофимовой?

– У нас о ней старательно молчат. Понимаете, как-то неприятно, когда с тобой связаны такие события. Да еще если ты к ним никакого отношения не имеешь.

Аллочка о чем-то напряженно думала, хотела промолчать, но не выдержала:

– А я знаете о чем думаю… Фома, если в ресторане с ней был не ты, тогда вполне вероятно, что я видела убийцу.

– Ну конечно! – подскочил Фома. – Я же серьезно говорю – не я там был. Давайте я главному позвоню!

– Погоди, я тебе уже почти поверила, – отмахнулась Аллочка. – Тогда получается, что он тебя подставлял. Зачем? И почему именно тебя?

– Алла! Мы об этом с тобой уже думали, – напомнила Гутя.

– Думали. А что толку?

– Нет, пусть его опишет, мужика-то этого! – первой выдала Варька.

– И в самом деле, – мотнул головой Фома. – Это же не я был. Значит, хоть чем-то он от меня отличался. И какой он был?

Вот этого Аллочка и боялась. Сейчас надо им рассказать, как этот псевдо – Фома выглядел, а она его в лицо и не видела.

– Он… Фома, что там описывать-то? Говорю же, точная твоя копия!

– А ты хорошо смотрела? – на всякий случай спросила Гутя.

– Да какое там «смотрела», – не выдержала сестра. – Я боялась на него откровенно пялиться, думала, он меня заметит и сбежит. И останется наша Варька с рогами, как коза какая-то.

– А так вышло куда лучше, – скривилась племянница. – Ничего не рассмотрела, а уже – нате вам. Фома – бабник. Варька – разводись, да?

– И ничего не разводись, – сопротивлялась Аллочка. – Я бы все равно надавила на него, и он бы раскололся.

– Конечно. Надавила бы она, – насупился Фома. – Смотреть надо было лучше.

– А когда ее хоронить будут? – снова спросила Гутя про Трофимову.

– Даже не знаю, – растерянно протянул Фома. Но тут же поправился: – Я завтра у своих спрошу, не может быть, чтобы о ней никто ничего не слышал. И вам позвоню.