Жертва Гименея

– Да ладно, я все равно ничего в этом не понимаю, – отмахнулась Аллочка. – Что вам отец-то ответил?

– Ничего, просто перевел разговор на другую тему. И потом, я же говорила – он сильно изменился. Особенно когда в его жизнь вошла Валя. Только теперь она стала – Элен. Да, он весь светился рядом с ней, он смотрел ей в глаза, он таял, если она брала его за руку, но когда ее рядом не было, он выглядел больным псом. Плечи его опускались, глаза постоянно смотрели в пол, а смеяться он и вовсе переставал. И я, и его друзья пытались хоть как-то растормошить его, что ли, куда-то звали, приглашали, внезапно сами приходили в гости, но папа упорно отстранялся. А это ведь горько видеть, что друг от тебя отдаляется. Сознательно. Но зато у отца появился хороший загородный дом, он переехал туда вместе с Элен и стал копить на мебель, на садового дизайнера, на дорогую одежду, на хорошие машины. Со мной и вовсе перестал встречаться, Элен это не нравилось. Ну а я… у меня подрастали дети, свои заботы, работа… я только звонила ему по-прежнему, болтала ни о чем, и все. А потом… потом случилось то, что случилось. И как-то свалилось все сразу… Сначала я узнала, что отец тяжело болен. Сказали его коллеги из его больницы. Я волновалась, хотела даже, чтобы отец ушел с работы, потому что ему требовался серьезный уход, хорошее лечение. Его же можно было вылечить! Только пришлось бы продать все – и дом, и машины. А Элен, конечно же, этого не одобряла. Да отец и сам бы на это не пошел. Он не мог оставить свою «девочку» в старенькой хрущевке. Ко всему прочему, стали вылезать грешки по работе. Я не особо вникала в его махинации, но… только знаю, что они были. И о них стало кое-кому известно. И вот тогда… тогда папы не стало. Некоторые думают, что он застрелился, но всем сказали, что он умер от рака.

– Погодите, почему «некоторые думают»? – уцепилась за слово Варька. – А вы что же, так не думаете?

Арина пожала плечами. Помолчала и проговорила:

– Я не знаю, что думать. Я в это не верю! Отец так любил Элен, он не мог просто уйти и не оставить ей ничего. Он должен был написать завещание. И собирался это сделать. Именно завещание, потому что он хотел поделить дом пополам. А девочка хотела дарственную, чтобы все досталось ей. Они спорили, но просто так отец бы ее не бросил. Они ведь даже не расписаны.

– А почему они не расписались? Не хотел ваш папа? Элен говорила, что его друзья отговаривали, – вспомнила Гутя.

– Друзья?! Да она ему никаких друзей-то не оставила! Она ему со мной-то общаться не разрешала, а уж с друзьями! Папа хотел расписаться, хотел, чтобы Элен была во всем белом, в фате. В пышном платье… это была его мечта, если так можно сказать. Он мне говорил: «Представь, Ариша – Элен вся в кружевах, в ослепительно белом платье, на голове – венок из белых цветов. А за плечами, как крылья, легкая, невесомая фата! И этот ангел – моя невеста! Я ее понесу на руках до самого загса! И все мужчины на свете будут мне завидовать, и все люди увидят, какой я счастливый!» Нет, он хотел, это она не хотела. Да и зачем ей? Она и без штампа имела все. Или почти все.

– А вот вы вспомнили про друзей, – вклинилась Аллочка в рассказ. – Не помните такого – Родионова?

– Максима Михайловича? – вздернула брови Арина. – Как же не помнить! Я у него на коленях выросла!

– То есть? – не поняла Аллочка.

– Когда еще мы с папой вдвоем жили, они к нам с Аллочкой каждые выходные приходили. Кстати, Максим Михайлович…

– Нет, погодите, что вы сказали?! – вытянула шею точно гусыня Аллочка. – С кем он к вам приходил?

– С Аллочкой! – просто пояснила Арина. – Это его жена была. Она моложе его была, но не намного. И такая светлая, на вас очень похожа! – и Арина кивнула Аллочке головой. – На вас, на вас. И лицо похоже, и фигура, правда она стройнее была, но очень похожа!

– С ума сойти! – охнула Гутя.

– Надо же, и тоже – Аллочка! Бывают же совпадения, – пробормотала Варька.

– Вообще Аллочку звали Алевтиной, но Родионов не любил этого имени, говорил, грубое оно какое-то, ласково никак не назовешь. Даже злился иногда – Алевтиночка, тьфу ты, напасть! И звал ее Аллочкой.

– А куда она делась? – спросила Алла Власовна. – Разошлись?

– Нет, она болела, ей требовалась пересадка органа, поэтому папа в свое время и пошел в трансплантологию, Аллочка была прекрасный человек, и отец хотел ей помочь. И помог бы, но не успел. Она не дождалась донора. А Максим Михайлович больше никогда не женился, много лет один прожил. Лет десять… Да вы разве его дома не видели? Он же там, рядом! Ах, простите, вы наверное, не знали, что это его дом.