Брак со стихийным бедствием

– Одиночки.

– Ну, эти особо не лютуют. Кого просто обберут, кому глаз подобьют, кому по голове дадут подручным предметом типа «кирпич». Какой-то определенной тенденции не наблюдается, но тяжелые увечья жертвы ночных грабителей получают редко.

– Значит, шилом в сердце пока еще никого не били? – упавшим голосом спросила я.

Ужасно не понравилось мне быть жертвой неправильного грабежа! Эта неприятная исключительность наводила на еще более неприятные мысли. Неужто ночной злодей не ограбить меня хотел, а убить? В таком ракурсе и поломка Иркиных тормозов выглядела по-настоящему зловеще.

– К чему такой странный вопрос? – насторожился Лазарчук. – Я что-то пропустил, в твоей жизни произошло что-то новое, интересное? Может, ты решила улучшить финансовое положение своей семьи и готовишься переквалифицироваться из тележурналисток в гопницы? Не советую, дорогая, опасное это дело.

– А что у нас нынче не опасно? По улице просто так не пройдешь! У меня сегодня вечером какая-то сволочь сумку свистнула, а перед этим пырнула меня под левую лопатку шилом, – мрачно объяснила я.

– А ты не врешь, подруга? – Лазарчук обидно усомнился в моих словах. – Не сочиняешь? Если бы тебя саданули под левую лопатку шилом, ты бы сейчас в морге лежала, а это, я вижу, не так, потому как у меня определился твой домашний телефон!

– Мне повезло, я совершенно случайно была одета в жилетку, набитую песком. Шило попало в нее, а я отделалась легким испугом и утратой незначительных материальных ценностей: испортилась эта самая жилетка и еще в курточной спине образовалась сквозная дырка.

– В милицию заявила? – сделался серьезен Лазарчук.

– Нет, а разве надо? Я думала сначала тебе рассказать.

– Это просто удивительно, что ты надумала мне что-то рассказать! – ядовито сказал капитан. – Лучше позже, чем никогда!

– Ты только Коляну не говори! – быстро попросила я. – То есть ты ему про шило не говори, а про ограбление он знает, даже видел злодея и сумел отнять у него мою сумку.

– Пожалуй, я к вам сейчас приеду, и мы предметно побеседуем, – вздохнул Лазарчук.

Чувствовалось, что мчать к нам на ночь глядя ему не особенно хочется, но долг вынуждает.

– У нас есть коньяк! – сообщила я, чтобы приободрить друга.

– Уже хорошо, – ответил капитан и положил трубку.

Она тут же залилась веселым звоном.

– Да? – безрадостно вопросила я.

– Привет! Проконсультируешь меня по одному вопросу? – деловито спросила Ирка.

– Только не спрашивай меня, есть ли жизнь на Марсе! – попросила я, подивившись совпадению.

– Это вообще не вопрос, я и сама знаю, что на одном «Марсе» можно прожить не менее суток, у этого батончика очень высокая калорийность, не зря террористы берут с собой на задания именно шоколадки, – на одном дыхании убежденно протарахтела подружка. – Ты лучше скажи, что делать, если у ребенка запор?

– У какого ребенка?

– У нашего ребенка! У Чингисхана, собачьего сына! – Ирка заметно нервничала. – Он все жрет и жрет, а вот гадить никак не хочет!

– Дай ему ложку касторки или подсолнечного масла, – предложила я. – Или рыбьего жира в желатиновых капсулах. Тогда он будет гадить и гадить, а вот жрать захочет не скоро.

– Вот так радикально, да? – задумалась Ирка. – Слушай, а нет ли какого-нибудь промежуточного варианта, чтобы у собачки все естественные процессы пошли нормально, без перегибов в ту или иную сторону?

– Ну, предложи ему чернослива поесть или фиников, сухофрукты – это естественное мягкое слабительное! – с досадой сказала я.

Отправления собачьего организма меня в данный момент не слишком волновали. Я сама вляпалась в такое дерьмо, по сравнению с которым собачья кучка покажется парфюмерной композицией!

– У тебя плохое настроение, что ли? – запоздало догадалась подружка. – С чего бы это?

– А с чего бы ему быть хорошим?! – взвилась я. – Это ты можешь радоваться: похоже, тормоза твоей «шестерки» действительно испортили вовсе не ради тебя!

– Откуда ты знаешь? – и впрямь обрадовалась Ирка.

– От верблюда! Час назад меня еще раз пытались убить!

– И снова безрезультатно? – Подружка нервно засмеялась, потом подавила глупый неуместный смех и серьезно спросила: – И как же тебя убивали?

– Шилом, – горько ответила я. – Какой-то гад на темной улице набежал сзади и саданул меня в сердце.