Воскрешение

Глава 9

Весьма полезные знакомства

Желая убедиться, что Кабл не притаился у входа и не собирается подслушивать его разговор со священником, Аламез ненадолго оставил добычу сидеть в мягком кресле и, подойдя к пустому дверному проему (от двери его, по всей видимости, избавила белокурая красавица во время атаки), выглянул в безлюдный и темный тоннель, не освещенный даже парочкой еле тлеющих факелов. Коротышка вел себя честно до конца, и хоть его удаляющихся шажков не было слышно, но вдали тоннеля одиноко мерцал маленький зеленый огонек.

«Странно, нежить, а в темноте так же слеп, как я…» – подумал Дарк, но так и не смог поразмыслить над этим поразительным фактом, поскольку у него тут же нашлись иные заботы.

Воспользовавшись удачным моментом, пленник попытался сбежать. Со стороны моррона было крайне неосмотрительно оставлять священника несвязанным, и просто глупо полагать, что человек, способный совмещать два совершенно разных занятия – овладевать умами людей и присваивать их кошельки, – окажется недостаточно предусмотрителен, чтобы не позаботиться о втором выходе. Как только Аламез подошел к двери, преподобный отец, хоть и по-прежнему напуганный, но уже не до такой степени, чтобы потерять способность действовать, поднялся и потихоньку, что было весьма сложно при его комплекции, прокрался через половину зала к камину. Легкое и бесшумное нажатие одного рычага затушило пылавший огонь; второй рычаг привел потайной механизм в движение, и задняя стенка очага плавно и опять же совершенно бесшумно отодвинулась в сторону, открывая Арузию путь к побегу.

Когда моррон случайно обернулся, священник уже, стоя на четвереньках, протискивал свои солидные, тщательно вскормленные телеса внутрь отверстия. Надо сказать, побег проходил довольно успешно: то ли беглец со страху слегка похудел, то ли тайный ход был специально рассчитан под его габариты.

Далеко не каждому охотнику удается сохранить хладнокровие при виде того, как подло ускользает с таким трудом пойманная в силки дичь. Дарк не стал исключением, и впервые за всю новую жизнь им овладела настоящая ярость. Щедро одаряя уже почти полностью скрывшуюся в «норке» добычу весьма нелестными словами, Аламез со всех ног помчался к камину, надеясь успеть ухватиться за едва видневшиеся из отверстия полы рясы. Он бы ни за что не настиг жертву, но, по счастливой случайности, ремешок левой сандалии преподобного отца за что-то зацепился, а сам Арузий оказался в этот миг настолько взволнован, что не догадался пожертвовать самой незначительной и легко заменяемой частью казенного гардероба.

Ухватившись одной рукой за полы рясы, а другой – за застрявшую ногу, моррон потянул преподобного отца на себя, но тут же, получив по лицу не застрявшей сандалией, отлетел назад, больно ударившись об основание стола затылком. Вообще-то удар был хоть и чрезвычайно болезненным, но не таким уж и сильным. Дарк мог бы удержать равновесие и не выпустил бы из рук добычу, если бы пятка святоши оказалась не столь потной да скользкой, а материя рясы была чуток прочнее. Сочтя, что лоскут церковного одеяния и грязь с пятки духовного лица не такие уж и большие трофеи, моррон повторно ринулся к камину, горя желанием не только добиться своего, но и поквитаться за сломанный нос и кровь, обильно текущую по разбитым губам и подбородку. Вот ведь парадокс, выдержать бой с целой шайкой бандитов и отделаться лишь легким порезом на боку, чтобы затем какой-то ничтожный слизняк изуродовал тебе лицо. Такая гнусная проделка просто не могла остаться безнаказанной!

Совместив желание мести с соображениями целесообразности, моррон нашел иное место, за которое можно было крепко ухватиться и хорошенько потянуть. Подобно когтям хищной птицы, готовящимся впиться в мягкую тушку жертвы, напрягшиеся пальцы Дарка вцепились в огромные ягодицы святого отца и, с силой сжимая дряблую плоть, потащили упорствующую добычу на себя. Из камина раздались жалобные стоны и плач, телеса Арузия интенсивно задергались, пытаясь выскользнуть из захвата мстителя, однако недостаток мышц и обилие жировых отложений на «поле схватки» принудили защищавшуюся сторону к поспешной капитуляции.

– Ай-ай-ай! Все-все, пусти-и-и-и… больно! – заверещал тонюсеньким голоском грозный главарь преступного мира, уподобившись неженке-девице, которой ухажер, не рассчитав сил, слишком крепко сдавил хрупкий локоток.