Семь секунд до конца света

Пит давненько не имел дела с «Ментором» – с тех самых пор, как вышел из нежного детского возраста и родители перестали по любому поводу подвергать его воспитательному воздействию. Впрочем, даже тогда он не имел дела с настройкой морализатора. В семье, где на четверых взрослых (не считая Умницы) приходился всего один ребенок, желающих порулить педагогическим процессом было хоть отбавляй. Бабушка пыталась привить внуку любовь к классической музыке и отвратить его от модного стиля техно-бионикс. Дедушка, вспоминая прошлое, внушал малышу правила джентльменского поведения, основанные на замшелом Марсианском Кодексе Чести. Честолюбивая мамуля стремилась развить в ребенке задатки лидера, и только папа учил сынишку чему-то относительно полезному, вроде способности к анализу статистических данных второго и последующего порядков на основе оценочного интеграла РХ и навыков практической диагностики проявлений аномальной психологии. Пит и сам не знал, усвоил ли он все то, что без устали вкладывали в него любящие предки.

В принципе примитивный морализатор был не более сложным прибором, чем допотопный синхрофазотрон. Теоретически с настройкой «Ментора» все было просто и понятно, но отсутствие у пользователя практического навыка сказалось в задержке момента обратной трансформации. Личность Пита, которая должна была вернуться к нему в тот самый миг, когда – или если! – королевский кейс откроется, чуть-чуть запоздала с появлением. Еще три-четыре секунды – и было бы слишком поздно!

Пит осознал себя, когда уже начал торопливо забираться в распахнутый королевский кейс, спасаясь от ненавистного брачного союза с омерзительным вислоносым слизнем Фафом. В кладовой еще звенели отголоски эха: только что Пит, с подачи «Ментора» возомнивший себя принцессой Диди, высоким девичьим голосом отчаянно провозгласил героический лозунг «Свобода или смерть!». На панели морализатора ровным зеленым светом горела кнопка «Норма», а у стены кладовой, выставив вперед руку с музейным револьвером, стояла молодая особа с опасно прищуренными глазами. Вид у нее был решительный и недружелюбный.

– Я буду стрелять! – предупредила девица и старательно прищурила один глаз.

– А? – бессмысленно сказал Пит.

Он медленно опустил на пол высоко занесенную ногу и потер лоб. Гнев и ярость истинной дочери Коко Бешеного, только что переполнявшие его, моментально схлынули, и Пит чувствовал себя совершенно опустошенным. Приходя в себя, он с силой провел ладонями по лицу, точно стер с него маску. Вот интересно, вяло подумал он, когда я чувствовал себя принцессой, походил ли я на нее внешне?

Внезапно до сознания Пита дошло, что Джонни полон тревоги. Еще бы! На несколько секунд он полностью потерял Пита!

– Я здесь, я здесь, – мысленно сказал Пит, успокаивая Джонни и себя заодно.

Он развернул свое сознание и спроецировал его на Джонни, доказывая, что это действительно он, Пит, Пит Корвуд, сэр Питер Вашингтонский, волноваться не надо. Джонни его понял и быстро успокоился.

– Кто ты такой?! – резко выкрикнула девица у стены.

Она явно не умела читать мысли и не слышала, как он только что отрекомендовался по всей форме.

Пит забыл о Джонни и вспомнил о принцессе. Он наконец-то увидел наставленное на него оружие и попятился. До него с большим опозданием дошло, что принцесса Диди готова выпустить в него пулю из музейного пистоля начала прошлого века.

– Спокойно, милая, – пробормотал он. – Только не надо стрелять, пожалуйста!

Девица зажмурилась, допотопный револьвер опасно заплясал в ее руке.

Господи, да как же ее остановить? – заполошно подумал Пит. Она же сейчас не соображает, что делает! Девчонка была в закрытом кейсе, вне времени, как в анабиозе. Так что для нее полувековой паузы не было, она только что отстреливалась от папиных лакеев, отступая к спасительному кейсу, как к последнему рубежу! Что же ей теперь сказать, чтобы она остановилась?!

И он придумал.

За мгновение до того, как Диди побелевшим пальцем нажала на курок, Пит громко выпалил слова, которые, как он надеялся, подействуют вроде волшебного заклинания:

– Принц Фаф умер!

Револьвер грохнул, пуля свистнула мимо. Принцесса распахнула глаза и недоверчиво посмотрела на Пита.

– Фаф умер? – повторила она и нервно облизнула губы.

Многозарядный револьвер, отнюдь не исчерпавший своих возможностей, все еще смотрел на Пита.

– Сдох, – нервно хихикнув, подтвердил Пит и осторожно посторонился с линии огня. – Помер. Отбросил коньки. Дал дуба. Сыграл в ящик. И довольно давно, между прочим…