Новый стандарт

Выкопав наконец искомое тело в расстегнутой рубахе и с всклокоченной шевелюрой, юноша, не обращая внимания на пьяную ругань, адресованную в пустоту, взвалил рослого парня на плечо. Немного пришедший в себя Жано уже был способен выражать свое возмущение короткими предложениями с преимущественным употреблением ненормативной лексики вместо большинства слов и восклицательных знаков. Его речь походила на отрывистый собачий лай: тихое брюзжание – пауза – громкий выкрик – пауза – снова брюзжание. Не обращая внимания на попытки подчиненного спасти от жестокой расправы «уважаемое» начальство, Дарк уверенно направился к лестнице. Насколько он помнил планировку здания, где-то среди коморок второго этажа должна была находиться одинокая душевая кабинка.

К счастью, память не подвела, а воду по отъезде группы не отключили. Крайне низкая температура хлещущей из душа жидкости не являлась уважительной причиной для отмены экзекуции. Тело второго помощника сжималось в комок и перекатывалось с боку на бок по кафельному полу душа. Оно страдало, жалобно пищало и старалось прикрыться руками от низвергающихся сверху струй ледяной воды. На третьей минуте водных процедур безличностное оно начало превращаться в тугосоображающего индивидуума по фамилии Гуннершанц.

– Напрасно ты так, не по-человечески, – жалобно простонал Фенолет, одновременно трясясь от холода и мучаясь от жуткого похмелья.

«Он даже не может себе представить, насколько прав. Человечности во мне маловато. Слава тебе, о великий и всемогущий коллективный разум, избавивший своих верных слуг от пьянства и прочих вредных пристрастий!» – подумал Дарк, протягивая замерзшему собеседнику чашку только что сваренного кофе.

Фенолету было плохо, опухшие глаза слезились, а тощее тело била мелкая дрожь. Длинная меховая накидка полесского егеря конца семнадцатого века помогала озябшему Гуннершанцу бороться с холодом, но не могла защитить от побочных эффектов вчерашнего веселья. В течение уже десяти минут парень корчился, раскачивался на шатком табурете взад-вперед и держал шею изогнутой под странным углом. Видимо, именно в таком неестественном положении его голова с обвисшими мокрыми паклями черных волос не чувствовала блуждающих болей, вызванных резким сужением кровеносных сосудов.

Они сидели вдвоем в маленькой комнатушке, на той самой кухоньке с выбитой форточкой и обезумевшими от обилия грязи тараканами, решившими ни с того ни с сего поиграть в переносчиков табачных отходов. Трудолюбие маленьких тварей не спасло их от горькой участи. Вместе с обертками, окурками и прочим хламом они были безжалостно сметены с нагретого плиткой стола на холодный пол, где половина из них тут же перевернулись на спинки и поджали тонкие лапки. Конечно, состояние помощника администратора было не столь плачевно, как его усатых сожителей, но страдания парня пробудили в морроне отдаленное подобие чувства вины.

– Слышь, кутила, может, тебе коньячку принести? Опохмелишься, полегчает!

– Не-а… после «Полесских грез» нельзя… только хуже будет! – поделился опытом Фенолет и, не успев окончить фразы, быстро рванулся к двери.

Минут через пять Гуннершанц вернулся, его по-прежнему трясло и мотало, но на губах играла умильная улыбка. Одной проблемой стало меньше, кризис похмельного синдрома успешно миновал, теперь бедолагу оставалось только согреть, и можно было продолжать разговор.

– Выпей кофе, сосуды расширятся, а заодно и согреешься!

– А ты чего это в нашу глушь пожаловал? – огорошил Гуннершанц Дарка внезапным вопросом, предварительно выхватив из его рук чашку с подогретым напитком. – Франц, что ли, послал?

– Не обольщайся, я здесь по своим делам, – ответил Дарк, не вдаваясь в подробности.

– А-а-а-а, – с пониманием и сочувствием протянул парень, жадно припадая пересохшими губами к горячей панацее от остаточных спазмов.

– Ну, уж и вас решил проведать. Не ожидал, что такое устроите!

– А что «такое»?! – неожиданно рассердился старший группы и, скорчив обиженную физиономию, стукнул чашкой по столу. – Ты хоть представляешь, каково нам здесь приходится?! Вы свою муру отсняли и укатили, а мы тут загибаемся! Холодина, горячей воды нет, отопления нет, инструмент к рукам примерзает, а этот жлоб… – Фенолет замялся, спохватившись, что не стоит жаловаться на начальство в присутствии друга режиссера.

– Ты имеешь в виду администратора, – продолжил за него Дарк. – Полностью с тобой согласен: куркуль известный – что плохо лежит утащит, а свое сгноит, но не отдаст!