Принцесса-чудовище

– Это я, Шарлотта, откройте скорее!

– Погодите, у меня открыто окно.

Он вышел к ней, но она не могла сказать ни слова, ее душили слезы отчаяния и разочарования. Де ла Гра взял девушку за руку, ввел в свою комнату, где безопасность была ей гарантирована темнотой. Став на колено, профессор осмотрел ее ногу и резко бросил:

– Зачем вы это сделали? Под воздействием дневного света ваша кровь превращается в яд и разъедает подкожные ткани, отчего может наступить смерть. Разве я вам не говорил?

Шарлотта горько плакала, навзрыд. Де ла Гра отер большим пальцем слезы со щек девушки.

– Вы подумали о моем предложении? Согласны уехать со мной?

Его слова прозвучали как ультиматум: либо она соглашается, либо остается без его помощи. А остаться без помощи и опеки… Значит, впереди – и, возможно, весьма скоро – ее ждут уродство и смерть. Шарлотта не готова была принять ни то, ни другое. Она заставила себя кивнуть в знак согласия. А что ей оставалось делать? Де ла Гра приложил губы к волдырям на ноге девушки, после чего поднял на нее глаза:

– Вы приняли разумное решение. Не любовь должна руководить вами, а разум, дорогая Шарлотта.

– Я всегда знала, что вы не отпустите меня, – выговорила она, отвернувшись.

Профессор пустил ей кровь, дал выпить микстуры, наложил повязки. Шарлотта долго лежала разбитая и раздавленная, а когда мало-помалу боль отпустила, отправилась в комнату матери, такую же темную. Открыв шкаф, выбрала из нескольких черных платьев одно, надела его. Теперь это будет и ее цвет. Цвет темноты.

Утром Марго встретила только Сурова, Уваров отбыл на угодья проследить за ходом работ. А в усадьбе шла подготовка к приезду Шарлотты – строгали, пилили, мастеря щиты для окон. Марго, изучая яства на столе, рассмеялась:

– Знаете, Александр Иванович, я так злилась на себя…

– Отчего же?

– Так долго не могла раскусить убийцу. Как же так, думала, неужто я совсем глупа? Отругав себя, взяла голову в руки и…

– Возвысили пристава, – с упреком сказал подполковник. – Знаете, меня Ардальон Гаврилович поразил. Рассказывал так толково, будто сам дошел до всего.

– Да он лучше меня изложил, я б так не сумела. У него талант.

– Угу, талант. Присваивать чужие заслуги.

– Полно вам. Лучше поглядите, как старается Мишель. Такой прекрасный дом превратится в еще один склеп… – посетовала она.

– А меня, признаться, беспокоит фон Левенвольде. Опаснейший субъект! Интересно, где баронет прячется?

– Где б ни прятался, его поймают.

– Попробую уговорить начальство дать в подмогу полиции людей, пусть поищут его в лесу.

Несмотря на внешнее спокойствие, которое выказывала Марго, сердце ее отчаянно стучало, стоило графине вспомнить о коварном убийце. Утешало одно: фон Левенвольде не рискнет пробраться в Озеркино. Все-таки не усадьба герцогини, здесь полно народу.

Во второй половине дня, ближе к вечеру, Суров и Уваров отправились в коляске за вещами и лошадьми, ну и за Шарлоттой. Марго послала с ними Анфису, желая забыть на веки вечные, где находится усадьба герцогини.

Добрались благополучно, но были начеку во время следования по лесу. Шарлотта встретила Уварова в зале. При всех граф не позволил себе обнять ее. Впрочем, все впереди… Мишель заметил покрасневшие глаза Шарлотты, опущенные плечи, унылое настроение, но списал ее состояние на трагические события.

– Вы собрались? – спросил он.

– Я? – встрепенулась Шарлотта, виновато хлопая ресницами. – Нет, Мишенька. Не получилось… все из рук валилось. Вы приезжайте завтра ночью… в лодке, так короче. И обязательно с господином подполковником. С ним безопасно, ведь кузен где-то неподалеку. У меня немного вещей… Простите меня.

– Жаль, – улыбнулся Уваров. – Ну, завтра так завтра.

Неожиданно она провела ладошкой по его щеке, несмотря на то что в зале были посторонние, затем грустно сказала:

– Мишенька, вы такой замечательный… Я всегда буду любить вас. Вы мне верите?

– Верю, – шепотом сказал он. – Не грустите, все образуется, обещаю. Раз вы не едете, я не задержусь, дел в Озеркине полно. Сегодня поставят щиты на окна, хочу посмотреть, как выйдет, а завтра подправим, коль нужда будет. Вы не сердитесь на меня?

– Что вы, не сержусь. Поезжайте.

Уваров попрощался с ней, поцеловав руку, и выбежал из усадьбы.

Шарлотта долго стояла, сложив руки на животе, как ее мать. Она ни о чем не думала, только держала в памяти лицо Уварова, прощаясь с ним навсегда. Потом ушла к себе и написала ему письмо.