Герканский кабан

Вот в принципе и все, что знал моррон о стоявшей перед ним твари. Вполне достаточно, чтобы не бояться повторного нападения. От себя Штелер мог лишь добавить, что почтившая его присутствием особь обладала исключительно дурным характером.

– Ну, и шо ты, болешный, глашища вылупил?! – заворчал старик, размахивая перед самым носом моррона своими грязными, смрадно пахнущими ручищами. – Шо, таких, как я, не видывал?! Так и будешь шиднем шидеть?!

– Я б встал, да о тя замараться боюсь! Потолиз, пожиратель вторичных калориев! – по своему опыту Штелер знал, что с хамами, ворчунами и сквернословами можно плодотворно общаться лишь на доступном им языке. – Лишь посмей свои вонючие лапищи ко мне сунуть, вмиг по харе запаршивевшей сапожищем огребешь! – пригрозил сидевший на мостовой моррон и, чтобы убедить грязнулю в серьезности своих намерений, изловчился и пнул нищего в живот.

Как ни странно, но он попал. Кованый каблук сапога глубоко погрузился в дряблую стариковскую утробу. Однако сильный удар не причинил нищенствующему старику вреда, тот даже не покачнулся, но зато на физиономии старого ворчуна мгновенно возникло выражение одобрения.

– Ну наконец-то, хоть один нормальный собеседник за год попался! – произнес старик, почему-то прекратив шепелявить. – Вставай, лягун доморощенный, морронья твоя морда! Не боись, не запачкаю… коль сам не попросишь!

– Нетушки, я как-нибудь без этого обойдусь! – поверив старику на слово, Штелер поднялся, по-прежнему держась руками за ушибленные места. Надо признаться, выглядел он в этот миг весьма комично.

– Меня к тебе прислал… Ну, ты сам, поди, догадываешься, кто! – Нищий не решился назвать главаря своей шайки по имени. – Велел передать вот это…

Старик, кряхтя, полез в висевшую за спиной суму и извлек из нее замусоленный сверток, который тут же кинул моррону. Штелеру пришлось оторвать руки от ушибленных мест. Он едва успел поймать пахучий «подарок», полетевший ему прямо в лицо. В грязную, заляпанную чем-то отвратительным и с виду, и по запаху ткань был завернут уже знакомый моррону серый, старенький дорожный плащ.

– Можно сказать, с барского плеча гостинчик, – пакостно захихикал нищий и заулыбался беззубым ртом. – С себя наш вожак снял и тебе свою одежу пожаловал. Велел передать, чтоб ты его тут же надел и особливо чтоб не распахивался! Не дело в окровавленной одежде по городу щеголять! Одни испужаются, другие раззавидуются!

– И на том спасибо, – недовольно проворчал моррон, на самом деле обрадованный, что ему не придется раздеваться почти догола и в таком виде бегать по утреннему городу в поисках портняжкой лавки.

– И вот аще, – морох извлек из сумы туго набитый кошель и бросил его под ноги моррону. – Чтоб те, дурню, ничего не думалось, велел старшой наш сразу тя предупредить. Это не задаток, он тя ни к чему не обяжет. Это те компенсация за моральный ушербец. За то, что недавнось в подворье недалече отсель стряслось. К деньжатам аще и азвяненьице прилагалось, но токмо ты от мя яго не дождешься!

– Вали отсель шустрей, помойка бродячая! – попрощался со старцем моррон на привычном для мороха языке.

Старичок мерзко захихикал, а затем чинно и важно побрел прочь, всем своим гордым видом показывая, что ему безразлично мнение других о его незаурядных, весьма запоминающихся внешности и запахе.

* * *

Когда ты один, а кругом лишь в лучшем случае существа, безразличные к твоей судьбе, то стоит осторожно относиться к подаркам. Тщательно осмотрев, а затем все-таки надев великодушно пожертвованные ему обноски, Штелер прямиком направился не к портному, а к аптекарю. Удивленный появлением раннего посетителя старичок в сером переднике, надетом поверх ночной рубашки, долго рылся на полках, пытаясь найти готовые снадобья и вещества, которые настойчиво требовал моррон. Звон трех серебряных монет, покатившихся по столу, чудесным образом освежил его память и излечил от стариковской медлительности, поэтому посещение лавки не заняло более четверти часа.

Сгребши в охапку покупки, а некоторые из реторт засунув под мышку, Штелер вприпрыжку проследовал в ближайший дворик, по счастливой случайности оказавшийся совершенно безлюдным, и вылил все снадобья, а затем высыпал все порошки в старенький, ржавый чугунок. Гремучая смесь тут же забулькала и приняла приятный, ласкающий глаз розовый цвет. Выждав несколько минут, пока на поверхности не полопаются последние пузырьки, Штелер скинул с плеч плащ и, аккуратно разложив его на траве, тщательно оросил выцветшую от времени подкладку.