Герканский кабан

– Вот видишь, у каждого из нас свои секреты, – рассмеялся жуткий овал на месте головы. – Каждый из нас несет на себе отпечаток прошлой человеческой жизни. И в каждом есть что-то особенное: у меня – моя уродливая образина, а у тебя… – маркиз замялся, – я еще не знаю, но уж больно чудна твоя привычка чуть что, так грохаться в обморок. Был бы девицей, еще куда ни шло…

– Что… что с тобой случилось? – заикаясь, произнес Штелер, которому сейчас было уж совсем не до сна.

– Долго рассказывать, да и смысла нет, – ответил маркиз, упорно разглаживая бесформенную, сбившуюся комками массу, еще несколько секунд назад бывшую его лицом. – Видишь ли, дружище, меня не напрасно Живчиком кличут. Пожалуй, я единственный из всех морронов, кто, будучи человеком, погиб не во время сражения. Я был отравлен ядом, и это, как ты видишь, наложило свой отпечаток… Почему-то, воскресив меня, Коллективный Разум не удосужился восстановить лицо. Не знаю почему, и уж лет сто не задаюсь этим вопросом. Ответа все равно не найду, а лишний раз терзать себя неприятными воспоминаниями неохота.

Разгладив пластичную, податливую и мягкую маску из неизвестного материала, моррон умелыми движениями рук натянул ее на свой уродливый череп и вновь превратился в маркиза Вуянэ.

– Не будем о прошлом, что свершилось, то свершилось! Давай лучше вернемся к вещам, которые мы в состоянии изменить, – произнес маркиз, с досадой взирая на опустошенный до самого дна кувшин. – Признаюсь, я повел себя не совсем верно, ты делал все, что мог, и поступал согласно своему разумению. Я не должен был тебя винить в просчетах. Не суди меня слишком строго, я еще никогда не имел дела с новичками… не доводилось…

– Зачем меня послали в Денборг? Почему не вместе с тобой, а отдельно? Какой смысл в моем присутствии, если за дело берешься ты? – не обращая внимания на более чем скромные извинения, задал Штелер мучившие его вопросы.

– Лишние руки никогда не помешают, – уклончиво ответил маркиз, что-то скрывая от молодого собрата, точнее, просто до конца не договаривая. – Миссия у нас одна, и ты ее цель прекрасно знаешь, так что огородов городить не буду. А почему по отдельности в столицу пожаловали? Да чтобы риск меньше был…

– Ага, вот оно что, – вдруг рассмеялся полковник, сопоставив сказанное со словами вампира и умело применив военный опыт прошлых лет. – Я что-то вроде отвлекающего маневра… Симбиоты присутствие морронов чуют, но не так, как вампиры, не по запаху крови… Я, значится, их внимание отвлек, а ты преспокойно в город пожаловал. Враги успокоились, а чего им переживать-то? Ведь они думают, что к ним в гости заявился недотепа-новичок, а не такой прожженный интриган, как вы, господин маркиз!

– Ну… приблизительно так, – рассмеялся маркиз, садясь на кровать рядом со Штелером. – Так, да только не совсем так! Не буду в лишние подробности вдаваться. Их знание тебе все равно не поможет, а повредить сможет. Скажу лишь одно, ты не у меня на подхвате! Ты по-прежнему действуешь самостоятельно и решения принимаешь сам. Мои же дела будут тебя касаться лишь в той мере, насколько я сочту целесообразным.

– Ясно, я пешка, мне многого знать не положено!

– Я бы сказал по-другому, – довольно дружелюбно заявил Живчик и даже осмелился похлопать строптивого собеседника по плечу: – Ты офицер, я генерал; ты занимаешься тактическими вопросами, а мой удел – стратегия!

– А сколько рот солдат к нам на подмогу пожалуют? – с издевкой вопросил Штеллер.

Бывший полковник не любил, когда штатские, тем более вельможи, корчили из себя великих стратегов, учили искусству войны кадровых военных, да еще и употребляя в разговоре армейские термины.

– Если понадобится, то вся филанийская колониальная армия, – без заминки ответил маркиз, видимо, заранее предполагавший, что подобный вопрос последует. – Но надеюсь, что до полноценной войны дело не дойдет, постараемся ограничиться маленьким, неприметным конфликтом. Не по существу вопросы задаешь, полковник, не по существу! – назидательно заявил вельможа.

– Так, хочешь дельный вопрос?! Ну, что ж, изволь! – назидательный тон вельможи бесил Штелера хоть и значительно меньше, чем в начале разговора, но все же довольно сильно.

Полковнику уже стало казаться, что он зря пожалел аристократа, когда тот, схватившись за голову, стонал у двери; и что если бы он продлил экзекуцию на несколько сильных пинков и увесистых оплеух, то беседа шла бы сейчас куда плодотворней.