В когтях ястреба

Комок слизи растекся ровным слоем по наружной стороне ноги от того места, куда попал, почти до самой ступни. Однородная, летучая масса уже не булькала и не шипела, а образовала на теле идеально гладкую, зеркальную поверхность, которая быстро твердела. Неизвестное вещество не только причиняло боль и привело к онемению, следовательно, и к снижению подвижности в предстоящем бою, но и попортило совсем новые, не проношенные и дня штаны. По краям ровной лепешки торчали обожженные лоскутки дорогой ткани. Слизь расправилась с материей всего за доли секунды, а вот повредить кожу сапога так и не смогла, поэтому просто затекла за голенище и намертво приклеила дубленую кожу к живой…

«А колдунчик-то не просто чудак, а еще и гуманист! – рассмеялся Штелер, почувствовавший вдруг необычайный прилив веселости и бодрости. – Стреляет эффектной гадостью, страшной с виду, да и жужжащей отменно… с завыванием, но совершенно бестолковой… Что толку в пакости, что даже кожу прожечь не может? Он не хочет убивать глупых людишек, только обездвиживает? Интересно, и от кого это затворник пацифизмом заразился? В какой такой „черной книге“ прочел, что людей убивать нельзя?! А может, я зря мучаюсь, может, просто в дверь постучаться и попросить, чтобы он на крылечко поболтать вышел? А что? Почему бы и нет! Интересно, а он с собой бутылочку винца прихватить догадается или все богомерзкие колдуны трезвенники? Вина не пьют; охотятся лишь на крыс, кидаясь в них тапками, трубки с намбусийской травой не курят, да и в женщинах видят лишь кухарок да постирушек…»

В голове смеющегося, никак не способного унять внезапно завладевшее им веселое настроение барона рождались идеи одна смешнее и глупее другой. Довольно скучная тема «Образ жизни ученых мужей» достигла апогея комичности и абсурдности. Но вдруг все прошло, разум прояснился, и глупые мыслишки в нем уже не появлялись. Уже через минуту Штелер смог рассуждать по-прежнему здраво и тут же понял, в чем крылся секрет черной слизи, которая, кстати, окончательно затвердев, начала покрываться трещинами, а затем и отваливаться с ноги небольшими кусками, оставляя на коже легко стираемые обслюнявленным пальцем отметины.

Примерно год назад, сидя за кружкой холодного филанийского пива в одном из кабаков Марсолы, он услышал от Мартина Гентара об искусственных, не встречающихся в природе веществах, способных оказывать на человеческий ум непродолжительные воздействия различного свойства. Стоит напоить человека одним отваром, и он мгновенно забудет, что с ним было вчера, стоит впрыснуть ему под кожу иглой другое зелье, и ему начнет казаться, что вокруг уродливые монстры, а не дружелюбно улыбающиеся соседи. Закрывшийся в его доме ученый муж использовал слизь как деморализующее, порождающее видения оружие. Попадая на ткань мундира или сталь доспеха, она уничтожала любой неживой материал, вне зависимости от его прочности, чтобы добраться до кожи живого существа и, просочившись через ее поры, попасть внутрь организма. Наверняка мерзкая с виду, но совершенно не вредящая здоровью слизь вселяла в солдат ужас и страх. Бросая оружие, они что есть мочи бежали прочь, гонимые витавшими в воздухе призрачными чудовищами.

На него же весьма гуманное по меркам любой войны оружие оказало совершенно иное воздействие, и в этом не было ничего удивительного, поскольку далеко не каждый день в гости к мечтающим об уединении и спокойствии затворникам жалуют морроны, существа, хоть и бывшие когда-то людьми, но все же от них разительно отличающиеся. Скорее всего, загадочное вещество действовало на обычного человека в течение нескольких часов, а вот более стойкий ко всяким воздействиям организм бессмертного изгнал инородную субстанцию всего за пару минут.

Осмыслив забавное происшествие (а по-иному охарактеризовать случившееся с ним моррон не мог), Штелер сделал три вывода. Первое, затворник, без сомнения, был мужем ученым и разбирался в природе живых и неживых тел куда основательней, чем напыщенная университетская профессура. Второе, быть может, это существо и было богомерзкой тварью, но отнюдь не задавалось целью извести род людской, а иначе не боялось бы не только убивать, но даже калечить людей. И, третье, пожалуй, самое печальное для моррона, он зря позабыл в Денборге коммуникационную сферу. Теперь он не мог связаться ни с одним из собратьев по клану, а занудные наставления и поучения Мартина Гентара были бы сейчас как никогда кстати…