В когтях ястреба

В первые мгновения в слегка одурманенной голове была пустота. Аугуст пытался понять, каким образом он очутился в подземном проходе, бывшем немного пошире лисьей норы. Наконец-то память вернулась, моррон вспомнил все, включая и очередную часть сна, которую Коллективный Разум милостиво позволил ему посмотреть. Не столько боясь, что отпустивший его затворник вдруг передумает и вышлет за ним в погоню свои творения, сколько устав лежать на сырой земле и смотреть на мир сквозь узенькие щелочки между прогнивших досок двери прохода, барон поднатужился, выдавил плечом старенькую, открываемую в последний раз лет десять назад, если не больше, дверцу и выбрался на поверхность.

Игравшие поблизости детишки дружно заголосили и убежали, наверное посчитав моррона ожившим мертвецом, выбравшимся из могилы. Впрочем, их страхи были напрасными, поскольку в сказках покойные оживают лишь по ночам, да и до кладбища было довольно далеко. Не обнаружив поблизости никого, кроме уже ретировавшейся с визгом детворы, Штелер поднялся в полный рост, стряхнул с себя землю, насколько это было возможно, и огляделся, пытаясь сориентироваться на давно позабытой местности и хотя бы приблизительно определить, где же он находится.

Как ни странно, задача оказалась довольно простой. Вокруг заброшенной землянки, откуда он так эффектно появился, разбив трухлявую дверь, простирался пустырь, заросший травой и заполненный всякой убогой всячиной, которая не могла пригодиться в хозяйстве даже нищенствующим беднякам. На западе и на севере гордо возвышалась крепостная стена, на юге виднелся большой водоем, с которого ветер приносил неприятные запахи стоялой воды, тины и гниения. Городская окраина начиналась на востоке, именно там, шагах в ста – ста пятидесяти портили вид крошечные приземистые хибарки, а за ними уже находились строения, которые можно было назвать домами. Примерно в миле к юго-востоку от места «появления на свет» моррона виднелась очень приметная, ярко-красная крыша со шпилями и развевающимися на них флагами. Это было здание Главной Городской Управы, расположенное в квартале Виндра. Из всего этого барон заключил, что прополз под землею около трех с половиной миль и сейчас находится на западной городской пустоши, чуть севернее знаменитого «гнилухиного» пруда, снискавшего свое название более двухсот лет назад, когда в Вендерфорте еще водились большие банды разбойников. Во время одной из облав стражники загнали в воду и потопили более полусотни злодеев. Потом мертвые тела вытащили на берег баграми, но, наверное, не все, поскольку с тех пор в пруду перестала водиться рыба, а в окрестностях водоема воцарился устойчивый запах гниения.

Результаты беглой рекогносцировки местности не только не обрадовали, но и крайне удивили бывшего офицера. Он не мог поверить, что проделал под землей такой длинный путь за такое краткое время, да и в детстве ему много раз говорили ныне покойные родственники, что тайный подземный проход ведет в квартал Виндра и выходит на поверхность в парке одного из домов. Штелер не мог напутать, что-что, а это воспоминание детства крепко засело у него в голове. Выходит, затворник чуть-чуть поиграл с пространством и временем, каким-то неизвестным науке образом удлинив проход и сократив время перемещения по нему моррона. Как бы там ни было, какими бы знаниями колдун ни воспользовался, а это оказалось весьма на руку барону.

Аугуст и представить не мог, что бы вышло, если бы он, ободранный, с ног до головы перепачканный землей и еще какой-то зеленоватой пакостью, выбрался бы на поверхность днем, в парке, по которому мирно прогуливались бы отдыхавшие парочки состоятельных горожан. Здесь же, на пустыре, его появление напугало лишь оборванцев-детишек, которым и в голову-то не придет звать стражу, а если и придет, то какой же дурак на этот зов явится и кто примет всерьез детский лепет про вылезающих из-под земли мертвецов?

Что ни говори, а пробираться к своему временному пристанищу по пустырю было гораздо безопасней и удобней, нежели по задворкам оживленного городского района. Судя по положению солнца на небосклоне, вечер только начинался и в квартале Виндра было сейчас не протолкнуться от спешивших по домам клерков и только начинающих свой вечерний променад благородных бездельников: богатых купцов, гордо именовавших себя «коммерсантами», и членов их степенных семейств, знатных и не очень родовитых дворян и, конечно же, высших городских чиновников, спешивших в ресторации и увеселительные заведения, чтобы в непринужденной обстановке за крылышком индюшки под бокал прекрасного вина и созерцание пластичных извиваний полуодетых девиц решить между собой самые важные служебные вопросы. Кому сколько дозволено своровать, каким образом облагородить акт присвоения казенных средств и кто в случае неблагоприятного стечения обстоятельств станет козлом отпущения?